Слепой. Волчанский крест - [13]

Перестрелку Егор запомнил плохо. Помнилось только, как запрыгнул в магазин через выбитую витрину и пальнул из обреза в чье-то оскаленное, широкое, с полной пастью золотых зубов, бледное рыло. Потом — провал, а дальше сразу же — лежащий на полу мордой вниз в луже собственной крови Сохатый, нацеленный ему в затылок обрез с последним патроном в стволе и четкая, как афиша на стене поселкового клуба, мысль: надо валить, пока не пришили. Вокруг грохотало, звенело и лязгало, на голову, за шиворот, в лицо сыпалось стекло пополам со штукатуркой; по магазину слоями плавал вонючий пороховой дым, на полу, среди осколков, мусора и кровавых пятен, блестели рассыпанные золотые побрякушки. Горка увидел, как от Захара во все стороны полетели какие-то кровавые клочья. В звенящей, черной пустоте проплывали обрывки каких-то смутных впечатлений: далекий вой милицейских сирен, выстрелы, матерные вопли, тусклый блик на испачканном кровью лезвии.

Горка загнал джип в какой-то двор, аккуратно поставил его на стоянку перед подъездом типового шестнадцатиэтажного дома, заглушил двигатель, вышел и на всякий случай, засунув руки в карманы, с независимым, хозяйским видом попинал носком грязного ботинка передний скат. Скат был черный, мокрый, оскаленный стертыми металлическими шипами и твердый, как дерево. Горка продул «беломорину», четко осознавая при этом, что папироса очень слабо вяжется с дорогим джипом, ловко прикурил от спички, сунул обтерханный коробок обратно в карман и, стараясь не спешить, зашагал прочь. Потом все-таки не выдержал, обернулся и еще раз поглядел — да нет, не на джип, черт с ним, с джипом, а на дом. Это ж надо, какую махину отгрохали! И ведь не одна она тут такая, а столько, что и не сосчитаешь. Елки-моталки! Ведь в один такой дом, ну от силы в два, вся Волчанка войдет, и еще, гляди, место останется! И чего людям спокойно не живется? Так и норовят в кучу сбиться, да потеснее, чтоб ни вздохнуть, ни охнуть.

Города Егор не знал, и это была еще одна причина, по которой ему лучше было даже не пытаться выехать отсюда на чужой машине. Да хоть бы и на своей! Все равно такая езда — до первого перекрестка, до первого, мать его, постового мента. Это все равно как если бы какой-нибудь москвич, всю свою жизнь, с пеленок, проживший в такой вот шестнадцатиэтажной дурище и не умеющий елку от березы отличить, приехал бы в Волчанку и один, без провожатого, подался в тайгу. Или, того хлеще, решил бы на лодке прокатиться — сначала вниз по ручью, через который поселок свое название получил, и дальше, по Вишере. Далеко бы он уплыл? А? То-то.

Вот и Горка сейчас очутился в похожем положении. Все кругом было чужое, незнакомое и опасное. Да только не такой человек был Горка Ульянов, чтобы бояться и. как это у городских называется?.. нервничать, вот. Город все-таки не лес дремучий — авось не заблудимся!

Вообще, снаряжая их с Захаром в дорогу, Макар Степаныч очень хорошо все объяснил. Дескать, если не знаешь, куда забрел, спроси дорогу до ближайшей станции метро. Нашел метро — считай, что ты дома. Там везде, на каждой станции, схемы висят. Читать умеешь? Ну вот! Это ж проще, чем в карте разобраться, тут даже компаса не надо. Ты на станции такой-то, а нужна тебе станция такая-то. Проложи по схеме маршрут, запомни, где пересадка, и езжай себе спокойненько до самого вокзала.

Только на вокзал Горка ехать не собирался. Еще чего! Захар с Сохатым в магазине остались, и у каждого — паспорт с пропиской, билет обратный. Менты — это ладно, это еще куда ни шло. А вот если местная братва через ментов узнает, откуда к ним такие веселые да озорные гости пожаловали, тогда Горку на вокзале подстерегут всенепременно — высмотрят в толпе, отволокут в сортир и кончат там по-тихому. Кому это надо?

Поэтому из Москвы Горка решил выбираться, как из чужого, незнакомого леса — по сторонам света. Ехать ему надо было более или менее на восток и по возможности так, чтобы пореже засвечивать свой паспорт с волчанской пропиской.

Начал он, как и велел Макар Степаныч, с метро. На лотке Горка приобрел плохонькую карту города и по ней определился с направлением. Из трех возможных вариантов он выбрал четвертый, а именно Каширское шоссе, которое вело на юго-восток, почти на юг, то есть совсем не туда, куда ему было надо. На Северный Урал по Каширскому шоссе не бегают, а значит, и искать Горку Ульянова на этом шоссе никто не станет. Не такая он важная птица, чтоб из-за него брать в оцепление двенадцатимиллионный город, да и кому это под силу? Шерстить будут самые вероятные направления — вокзалы, Ярославское шоссе, Щелковское, шоссе Энтузиастов. Да и будут ли еще? Но во избежание неприятных сюрпризов Горка решил считать, что — да, будут, и, спустившись в метро, проложил по схемке курс до станции «Домодедовская».

Снова выбравшись из душного подземелья на волю, в ненастные послеполуденные сумерки пополам с сырой метелью, Горка первым делом купил себе хот-дог и употребил его с пивом, потому что не знал, когда у него в следующий раз будет возможность пожрать — хоть как-нибудь, не говоря уж о том, чтобы поесть по-человечески.