Слепой. Лунное затмение - [3]

— Ну, у нас говорят, что оборотень понимает многих животных, потому что умеет превращаться в них и жить среди них, и может рассказать людям тайны зверей, то есть иных, а еще он быстро бегает и может незаметным пробираться в разные места, где ему нельзя ходить и где чужим вообще нельзя. Оборотень так может, потому что умеет превращаться в тех, кому можно.

— Интересная версия, — одобрительно кивнул Старший.

Оборотень помимо воли слегка расправил плечи, став на один сантиметр выше. Но следующая реплика начальника снова заставила его досадно сморщить нос.

— Но тот, кого мы называем Оборотнем, пока еще психопат и никаких других особенностей нам не продемонстрировал. Пока. Жвачка! Твое слово.

— А че я-то? Уже все сказали.

— Ну так подтявкни что-нибудь до полноты картины. Пять минут назад ты явил миру глубину своих научных знаний. Давай разжуй нам, герой-ботаник, почему же оборотень — это уместное явление в нашем отряде?

— Дык… — неуверенно начал верзила.

А Жвачка был реальный верзила. И челюсти у него были громадные, и желваки ходили почти постоянно, придавая ему поистине угрожающий вид. Но по характеру он был незлобив, скорее нерешителен, много сомневался. Правда, лишь до тех пор, пока ситуация не касалась прямого задания. Приказы он выполнял бездумно и потому идеально.

— Та-а-ак, я думаю, что при нашей работе, в тайне и как бы в тени… — Жвачка снова задумался, поигрывая желваками, а потом вдруг выдал: — Он как бы не подходит. То есть никакой оборотень нам не нужен, потому что мы — тайная организация, а оборотни обращаются и становятся всем, за что их можно ценить, только в полную луну, то есть при свете. А у нас — «Лунное затмение». То есть темнота. Не вяжется оборотень с нами.

Повисла пауза. Чухонец и Песик, стоявшие справа от Оборотня, переглянулись.

Старший сначала озадаченно поднял брови, глядя в упор на Жвачку, а потом смешливо хмыкнул.

— Не могу сказать однозначно, нравится мне или нет то, что ты пытаешься выстраивать логические цепочки, — сказал он. — Уверен только в том, что у всего, как у Луны, есть другая сторона. Нет вещей однозначных, видимых целиком при беглом взгляде. Однозначными их делают приоритеты каждого отдельного человека. Приоритеты индивидуальны, у каждого они свои и по важности расставлены в своем индивидуальном порядке. Кто-то сначала почистит зубы, а потом займется зарядкой, а кто-то пойдет есть и только после еды почистит зубы. У каждого своя шкала приоритетов.

Старший сделал довольно длинную паузу, давая ребятам осмыслить то, что сказал. Он внимательно посмотрел в лицо каждого из них и, когда решил, что более-менее, информация зацепилась, продолжил:

— Если же мы добровольно объединились в команду, значит, нашим индивидуальным приоритетом стал приоритет команды. Команда тут как что-то целое со своим личным характером, привычками, навыками, интересами и приоритетами. В первую очередь. Это понятно?

Старший снова внимательно всмотрелся в лица подопечных.

— Это я вам напомнил, чтобы вы не начали сомневаться и пытаться заглянуть на другую сторону Луны, — это не наша задача, это приоритетная задача космических агентств. Жвачка решил, что раз затмение, стало быть, Луны не видно, она скрыта в тени Земли. Но Луну все равно видно, хоть она и покрыта тенью, бордово-кирпичной или коричнево-красной. И самое главное, затмение Луны бывает только в полнолуние. Все усекли? Затмение луны бывает только в полнолуние. Значит, Жвачка?..

Старший вопросительно уставился на парня и выжидающе замолчал.

— Значит, — неуверенно промямлил Жвачка, — Оборотень в тему.

— Именно. А теперь — Оборотень.

— В смысле? — опешил Оборотень. — А я-то за что? Это ж меня же и обижают.

Старший смешливо и удивленно поднял брови.

— Ишь ты! Обижают, — передразнил он. — Тоже мне, кисейная матрона. А ты разве забыл, что всегда жертва тоже виновата? Вопрос лишь в том, чем и насколько. Это ты настроил их на неуставное поведение в строю. Так что сейчас пришла твоя очередь рассказать, каким боком ты уместен в нашем отряде. Доказывай себя и считай это тренингом смирения для твоих необузданных инстинктов, амбиций и невротических вспышек.

Оборотень было сжал кулаки от негодования, но тут же понял, что, в общем-то, сейчас уже никто на него не нападает.

— Мм…

Он вдруг осознал, что не знает ни одного существенного повода, говорящего за то, что он действительно заслуживает быть членом команды, впрочем, не только этой команды, а вообще любой команды, какую ни возьми. Неважно, что он сильный. Неважно, что он хочет тут быть. Это все не то. Это все не причина для группы доверять ему. Оборотень почувствовал растерянность, неуверенность, желание сказать всем «извините за беспокойство!» и уйти.

— Говори, что первое придет в голову, — подтолкнул Старший.

Это прозвучало, как голос богов, наставляющих на единственно верную дорогу.

— Потому что я родился в лунное затмение, — вдруг выпалил он.

— Тью-у-у, — свистнуло сзади сразу несколько голосов.

— В самое настоящее?

— Да.

Оборотень почувствовал в коленках слабую дрожь. Он очень давно никому не говорил, что появился на свет тогда, когда мир становится тенью тени и окрашивается в кровавый цвет. Он рано понял, что этот факт людей всегда настораживает. Взрослые всегда немного напрягались и отворачивались, бормоча под нос что-то нескладное, типа «От такой судьбы лучше держаться подальше». А ребята в его детдоме просто смеялись, обвиняя его во лжи. Они говорили, что все, что он рассказывает про лунное затмение, — все чушь и ложь. И начали дразнить его Оборотнем. К этому времени Димка, старший брат, уже отправился в самостоятельную жизнь и лишь иногда приезжал в гости из далеких городов, где пытался найти свою удачу. Поэтому постоянной защиты у мальчика уже не было.