Слепой. Глобальный проект - [45]

Проснулся он от того, что его сильно трясли за плечо. Даже сквозь дрему было ясно, что это не Вожена. Уже окончательно придя в себя, доктор Сабитов еще притворялся спящим, обдумывая, что скажет работнику службы безопасности. В том, что это охранник, Гасан даже не сомневался. Но ошибся. Перед ним, в униформе носильщика, стоял бывший заместитель полевого командира чеченского бандформирования Захар Джагаев.

В Новокировском отряде, возглавляемым Мамедом Тагировым, Джагаев слыл бойцом, выполняющим поручения четко и без самодеятельности. Это было и хорошо и плохо одновременно: он не допускал отклонений от курса и, если поставленная задача оказывалась невыполнимой в рамках имеющихся полномочий, она так и оставалась невыполненной. Поэтому в пару с ним обычно назначали Ильяса Гареева — этот был полон идей и инициативы, но был слишком молод, чтобы действовать самостоятельно. Из них получался отличный исполнитель: не порет горячки и умеет в критический момент принять нестандартное решение.

Участвовать в операции по покупке и последующей перепродаже формулы, найденной Меснером, их, как обычно, назначили обоих. Формально руководителем значился Захар, но фактически Гасан подчинялся в равной степени и Ильясу. О том, что на случай провала у них есть путь к отступлению, не знал даже Тагир, оставшийся в горах. В Москве, в обычной ячейке камеры хранения, ждали два паспорта с открытыми многоразовыми шенгенскими визами и фотокарточками черноглазых, бородатых Ильясовых братьев. Гареев, вообще-то, получив свою долю, рассчитывал воспользоваться лишь одним из паспортов, просто переместив другой в новое хранилище. Но после случившегося не мог отказать Захару, да и денег своих было мало. Языками не владел — даже по-русски говорил приметно, с характерным кавказским акцентом.

После облавы в «Астории-один» им сказочно повезло: добрались до столицы в почтовом «рафике» и на нем же доехали до аэропорта. Там ждали спасительные документы. Богатая родня Ильяса жила в Нидерландах, денег на два билета хватало. В отличие от Гасана эти двое покинули родину в день смерти злополучного венгра.

Вожена Ричардовна долго искала «сына» в зале ожидания, но побоялась сделать громкое объявление. Голландский мобильник раскалился от звонков Бруно, а она устала врать ему, что ждет прибытия потерявшегося багажа. Через два часа после прилета муж позвонил ей с автостоянки у здания аэропорта, но, будучи нехитрым и доверчивым, признался, что уже приехал за ней. Божене ничего не оставалось, как выйти навстречу с искусственной улыбкой на лице, глотая слезы. Почему Гасан не дождался? Сбежал он сам или его задержали? Судя по тому, что ее местные власти еще не побеспокоили, с Володиным паспортом Сабитов не попадался.

Дети перезвонили и поздравили их с Бруно с благополучной встречей. Еще через неделю Володя пожаловался, что у него украли барсетку в торговом центре. Там, к счастью, было немного наличных денег, две кредитки и паспорт. Даже водительское удостоверение и документы на автомобиль уцелели — лежали в «бардачке». Еще через десять дней сын сообщил, что восстановил паспорт и завел новые банковские карточки. Украденные успел вовремя заблокировать — ни один счет не пострадал.

Глава 31

Своим автомобилем Шандор пока не обзавелся, поэтому вставать приходилось в пять, возвращаться не раньше восьми вечера. Тереза быстро приноровилась к этому режиму. В четыре она начинала будить его, в половине пятого засыпала, подперев вялую щеку кулаком, измяв дряблую кожу до состояния прошлогодней картофелины. Шандор уже убедился, что уснет благоверная, только если получит свое. На вечерний «десерт» соглашался при условии, что женушка встречает ужином. Потом выторговал и завтрак. Жизнь наладилась — превратилась в монотонное, размеренное чередование никогда не меняющихся декораций: дорога, работа, секс, еда, сон, душ. В этом унылом перечне изредка разнообразились еда и сон, вернее — сны. Все остальное было абсолютно, совершенно, безнадежно одинаковым, всегда, ежедневно.

За недолгое время внешне совершенно здравомыслящий Шандор, улыбчивый, исполнительный и немногословный, стал душевно нестабилен. Попросту говоря, он постепенно сходил с ума, прячась от бесконечных неразрешимых проблем в придуманном мире. Тяжелый невроз, давно переросший в депрессивное состояние, пока прятался внутри, лишь изредка проявляясь мелкими чудачествами, такими, как расстановка чистяще-моющих средств по строго определенным местам на полках. Со стороны это выглядело здоровым педантизмом, и никто не знал, что порядок размещения банок и бутылок зависит от того, как они, то есть их содержимое, сегодня себя вели. Оправдала ли паста или раствор ожидания папочки Шандора, близко ли подружился порошок с салфеткой, не изменяет ли синее ведро швабре с красным. Нижняя полка считалась скамьей подсудимых, туда отправлялись те, кто проштрафился. Верхняя была королевской ложей, попадание на нее нужно было заслужить. Был и своеобразный эшафот — большой мусорный контейнер во дворе.

За время своих символических казней и помилований Меснер-старший вдоль и поперек изучил небольшую территорию, прилегающую к зданию. Иногда в его больном рассудке рождались очень земные, прозаические мысли. Например, о том, что если слегка «затянуть поясок», можно снять жилье прямо в Севре, рядом с работой. Это быстро окупится, поскольку он не будет много тратить на дорогу.