Слепой боец - [27]
Хюдор сказала негромко, не оборачиваясь:
— Давай постоим.
Тогда Кетиль тоже притихла и стала смотреть на закат.
… Этою весной все как-то не удавалось Хюдор и Гэвину свидеться. Хотя вся округа отчего-то была убеждена, что они встречались тогда еще чаще, чем зимою (хоть зимние забавы и кончились), наедине как-нибудь, незаметно для людей, и еще даже все удивлялись: когда только успевают?! Ведь Гэвин занят был тогда с утра до вечера, да и Хюдор тоже.
Весна — страдное время для земледельца и для капитана. А уж тем более поди-ка сладь такой поход, как тот, в который отправлялся Гэвин! Снаряжение для кораблей, их паруса, канаты, мачты; затем покраска; и проверить, каковы они на воде, если новые корабли (а у Гэвина и «Лось», и «круглый» корабль были новые); дружина, доспехи для нее, оружие; припасы, мехи для воды; хотя все это еще зимою приготовлено, — проверить последний раз, поправить или заменить то, что неладно, и сговориться окончательно со всеми капитанами, кто идет с тобой, — кто сколько чего берет; и улаживать их разногласия…
Нет, Хюдор не обижалась на Гэвина. Она все понимала. Она ведь видела, сколько хлопот было весною и у них в доме тоже; у нее и самой все пальцы болели от нового паруса, который она с женщинами обшивала канатами, а от пересчитывания тетив и стрел голова кружилась. (А ведь ее брату только об одной своей «змее» и своей дружине надобно было думать!) И все-таки Хюдор была занята немного меньше, и она сумела выкроить денек для того, чтобы навестить свою сестру, что жила с мужем в деревне.
Хюдор, конечно, любила старшую сестру, и души не чаяла в племяннице (та ползала уже вовсю и Хюдор звала — как всех женщин, кроме матери, — «веве», на детском своем языке), и навещала их нередко. Но от вопроса никуда не денешься: отправилась бы она тем весенним днем в гости, если б не знала, что и Гэвина может встретить в деревне? Если б на все загадки девичьего сердца, даже такого бесхитростного, как у Хюдор, можно было б найти ответ…
То, что называют тут «деревней», — поселение на берегу фьорда, где живут рыбаки и корабельщики: скопище корабельных сараев, рыбных сушилен, теса, сетей и домов, большею частью рыбацких хибар, довольно неказистых. Рыбаки, как правило, небогатые люди, хотя есть и среди них, конечно, те, кого считают богачами — это если у них несколько лодок. Частью они живут тут, в деревне, частью держат свои хутора на побережье; некоторые из них (все больше хуторяне) держат по нескольку голов скота и запахивают немного земли возле дома; бывает кое-кто из них и чьим-нибудь приверженцем, или сыновья у кого-нибудь, случается, отправляются за море дружинниками у кого-то из капитанов, — но все-таки, что ни говори, а рыбаки эти — особый народ. Держатся они все как-то заодно (может быть, оттого, что на путину вместе ходить приходится — никуда не денешься?), приверженцами ничьими обычно не бывают, старшина у них свой, и даже некоторые праздники свои от прочих хуторских на отличку.
Нельзя сказать, чтоб к рыбакам люди здесь относились как-то настороженно; но, однако, большинство хуторян, хоть рыбаки живут и не хуже их, считают тех беднее себя: ну в самом деле, нельзя же назвать живущим в достатке человека, если у него нет ни коровы, ни даже овцы или барана! Есть, впрочем, в деревне и несколько вполне достойных домов — у рыбаков, кто побогаче, и у пары купцов (это те, кто совсем оторвался от земли и живет, можно сказать, одним своим кораблем), и у нескольких корабельных мастеров; за одним из корабелов и была замужем Унлиг, дочь Борна и сестра Хюдор.
Корабельный мастер в этих краях — весьма уважаемый человек, да иначе и не может быть, когда от него, от его умения и удачи, зависит жизнь и капитана, и дружины, и купца, и корабельщика, и всякого, кто поплывет на построенном им корабле. Его даже немного побаиваются, как человека, близкого к особенно тайным и могущественным вещам, почти такого же близкого, как певец, и чуть более близкого, чем оружейник, — к вещам не таким естественным, как рост ячменя и ягненка во чреве у матки, и не таким простым, как рыба, пойманная в сеть, или душистый хлеб в печи. Хороший корабельный мастер не может рассчитывать, конечно, на то, чтоб за него отдали женщину, рожденную в роде Гэвиров или Локхиров, или, скажем, Сколтисов; да и в таких родах, как Кормайсы или Рахты, тоже; но уже Борны, или Дьялверы, или Элхи вполне могут с ним породниться, хотя и оказывая, естественно, ему этим честь. Потому что не по роду занятий ценится здесь человек, а по имени; слава — это слава, и даже доблесть не может ее заменить.
Муж Унлиг был корабельный мастер потомственный, и очень неплохой, и жил уже своим домом — хозяйство его стояло на верху деревни, на склоне, что поднимается к капищу. А Гэвин в тот день тоже был в деревне; ему надо было присмотреть, как смолятся его корабли. Многие капитаны свои корабли держат здесь, в деревне. Но так ведь корабли — это внизу, у уреза воды, на стойках возле корабельных сараев! А все-таки Хюдор, когда уезжала домой, встретила его на верхнем конце деревни, где Гэвину вроде бы совершенно нечего было делать, — конечно, если не рассказали ему о том, что видели, как поехала Хюдор к сестре, — а где живет в деревне сестра Хюдор, он ведь и сам знал. Проезжая мимо, Хюдор придержала коня и поздоровалась, как полагается.
Слишком многое изменилось и продолжает меняться. Каково это встретить ту с которой был в своей одной из жизней? Каково вновь всё это вспоминать и оглядываться. Задаваться вопросами… Вопросами от которых больно. За спиной в каждом из миров было что-то или… Кто-то… Оставлен. Шутки кончились. Больше нет возможности убежать и спрятаться. Они находятся за спиной… Уязвимые и слабые. Те, кто стали для меня всем. Первая жизнь уже давно похожа на негатив… От человека слишком мало осталось. Что же… Буду защищать их как умею… Как привык.
Согласно правилам вампирских кланов, Последний клан созданный Носферату, должен собрать всех своих собратьев в одном месте, избрать главу, выбрать город, где они останутся жить и прочее и прочее,но кому это надо? Вампиры Последнего клана жаждут пользоваться своими способностями, жаждут жить на полную катушку, какие ещё правила? Большая сила, это большие возможности и идёт к чёрту весь мир — вот то, что могло бы стать их девизом. Содержит нецензурную брань.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.
Давным давно поэты были Пророками с сильной магией. Из-за катаклизмов после войны чары в Эйваре пропали, и теперь песня — лишь слова и музыка, не более. Но, когда темная сила угрожает земле, поэты, что думали лишь прославиться своими песнями, получают задание важнее: вернуть миру утраченные чары. И путь в Другой мир, где остались чары, подвергнет опасности их жизни и проверит глубинные желания их сердец.
Лучших из лучших призывает Ладожский Князь в свою дружину. Из далеких селений спешат на его зов избранные. Но полон путь опасностей и неведомых страхов – лесные и водяные духи, нечисть и оборотни заступают дорогу отважным избранникам Князя. Далеко, за грань реальною, за кромку мира уходят герои, чтобы отобрать жертву у всесильного и безжалостного Триглава. Есть ли что-то на свете, чего не одолеют бесстрашные витязи Белеса? Все осилит отважное и любящее сердце, когда впереди его ждет светлая ЛАДОГА.
И весёлое ж место — Берендеево царство! Стоял тут славный град Сволочь на реке Сволочь, в просторечии — Сволочь-на-Сволочи, на который, сказывают, в оны годы свалилось красно солнышко, а уж всех ли непотребных сволочан оно спалило, то неведомо… Плывут тут ладьи из варяг в греки да из грек в варяги по речке Вытекла… Сияет тут красой молодецкой ясный сокол Докука, и по любви сердечной готова за ним хоть в Явь, хоть в Навь ягодка спелая — боярышня Шалава Непутятична…Одна беда: солнышко светлое, катавшееся по небу справно и в срок, вдруг ни с того ни с сего осерчало на берендеев — и вставать изволит не вспозаранку, и греть-то абы как.
В этом мире на равных сосуществуют эльфы, орки, вампиры, оборотни, люди, рожденные в нем, – и люди, занесенные в него из далекого будущего.Здесь воюют беспрерывно, а ненавидят с наслаждением и со вкусом – северные земли напирают на южные, люди и оборотни грызутся, как одержимые, а представители Старших народов плетут хитрые интриги, намереваясь поставить, наконец, на место представителей народов Младших.Здесь начинается история лихого парня по прозвищу Квазимодо – бродяги, авантюриста, непревзойденного бойца и ловкого вора.
Они приходили с моря, воины, не знавшие ни жалости, ни страха смерти. Пестрые паруса их драккаров заметны были издалека. И когда такой парус поднимался над горизонтом, жители прибрежных селений в страхе бежали, спасая свою жизнь. Об их отваге, мужестве, жестокости и ярости ходили легенды. Они жили войной и ради войны. Их хранили суровые асы. Им помогали светлые альвы и темные йотуны. Их души уносили с поля боя златокосые валькирии. Их называли героями и варварами, пиратами и волками Севера. Но сами они звали себя — Викинги.