Слепой Агент - [13]

— Сейчас поедем к врачам. — Огромные волосатые лапы накрыли руль. — Сначала обычный осмотр, потом наш психиатр с тобой побеседует. Если все нормально, с завтрашнего дня начнёшь работать. Как сам-то чувствуешь, готов? Или ты, как пионер, всегда готов?

Я пожал плечами. Типы наподобие этого Аркадия всегда меня раздражали.

— Ладно, нормально всё будет! — Он широко улыбнулся, показав мощные жёлтые зубы, и опять хлопнул меня по плечу. На этот раз я сидел не в устойчивом кабинетном кресле, и машинка закачалась.

Медосмотр я прошёл нормально. Проблем со здоровьем у меня никогда не возникало, если не вспоминать того удара на лестнице. Тогда расстроилась одна крайне важная часть наших с Наташкой отношений. Слава Богу, сейчас это было далеко позади. Дольше всех меня мурыжили два бородатых мрачных типа, как выяснилось, психолог с психиатром. Но и они никаких отклонений не нашли, и дожидавшийся меня в машине Аркадий попытался в третий раз сломать моё плечо.

— Отлично, Федор, отлично. С завтрашнего дня начинаем. Я буду руководить твоей стажировкой. Доволен?

Я подумал, что к концу испытательного срока приду полным инвалидом, но говорить этого не стал.

— Вижу, что доволен. Офиса своего у меня нет, не заслужил ещё, так что сиди дома, буду звонить. Учти — прежде всего я ценю точность. Поехали, я тебя до дома подброшу. А завтра начнём работать по-настоящему.

* * *

Моя стажировка началась совсем не так, как я предполагал. Первым поручением было съездить в какую-то контору, расположенную в сдающемся под офисы здании огромного механического завода, и забрать там документы.

Мне дали толстый, небрежно запечатанный конверт, плотно набитый бумагами. Сквозь упаковку просвечивали ровные машинописные строчки, столбики цифр и графические диаграммы. Я запихал конверт во внутренний карман пальто, вышел на улицу и поплёлся к остановке трамвая.

Проехав несколько кварталов, я вышел на пустыре, где возвышалось обшарпанное строение, напоминавшее общественный туалет. Судя по выбитым стёклам и отсутствию дверей, плату за пользование в нём не взимали. Я зашёл внутрь и достал конверт. Моя догадка подтвердилась. Под клапан довольно небрежно был подсунут волосок, а сбоку виднелась тонкая карандашная пометка. Совсем примитив. Чувствуя лёгкое разочарование, я вышел на свежий воздух.

Аркадий ждал меня в условленном месте, недалеко от моего дома. Взяв конверт, он небрежно швырнул его в бардачок, сказал, что утром позвонит, и умчался на своём кукольном джипе. Я посмотрел ему вслед и плюнул.

Вечером позвонила Наталья. У неё заболела тётя и ей нужно задержаться. Втайне радуясь этому обстоятельству, вслух я выразил положенное сочувствие и даже проговорил с ней почти четверть часа, хотя никогда не любил длинных телефонных разговоров без дела.

Следующие два дня мы с Аркадием провели на каком-то складе, перетаскивая и сортируя тяжёлые ящики с неизвестным мне содержимым. Каждые полчаса он звонил куда-то по своей «трубе» и договаривался насчёт ремонта автомашины. Как я понял, это волновало его сильнее всего. Он рычал трехэтажными яростными матюгами, и я бы согласился вручную разобрать и собрать «КамАЗ», лишь бы с ним не встречаться. Однако на собеседников Аркадия его брань не действовала, и он звонил снова и снова, предоставляя мне возможность в одиночку ковыряться с неудобными контейнерами.

Оба дня он бросал меня на складе и уезжал куда-то обедать. Отсутствовал долго, а возвращался весёлый, с отпечатками помады на морде и сногсшибательным алкогольным выхлопом. Поработав чисто символически минут тридцать-сорок, он устраивался в дальнем углу, куда заранее перетащил облезлое дерматиновое кресло, закуривал и принимался рассказывать сомнительные байки о том, как он служил замполитом танкового полка в Венгрии. Он щедро угощал меня сигаретами, что было очень кстати. Занятые у Рыбкина деньги давно иссякли, а о каком-либо авансе пока и разговора не было.

В пятницу мы с ним катались по городу и смотрели объекты, которые охраняет «Оцепление». Я попробовал задавать какие-то вопросы, но наставник отвечал настолько путано, что я заткнулся. В каком-то банке он встретил своего давнего знакомого и зацепился с ним языком на полчаса. Я терпеливо стоял в стороне и ждал, потом Аркадий отослал меня в машину, а сам застрял ещё часа на два.

За это время я успел передумать обо всём на свете и понял, что испытываю к Аркадию настоящую ненависть. С другой стороны, его поведение успокаивало. Как бы там ни было, слова Силантьева мне запомнились: я пытался заметить какой-то подвох, но манеры моего наставника были настолько естественны, что я расслабился.

Я замёрз и включил двигатель, чтобы прогреть салон. Вскоре из дверей банка вывалился Аркадий. Он раскраснелся сильнее обычного и шатался так, словно началось землетрясение. Расстёгнутую кожаную куртку что-то оттягивало назад, выбившийся из-под пиджака галстук трепыхался на ветру. Обходя сзади машину, Аркадий поскользнулся, нелепо замахал руками и шлёпнулся в сугроб. Я смотрел на него в зеркало, злорадствовал и не двигался с места.

Он ввалился в салон, не отряхнувшись, и с треском отломил ручку стеклоподъемника.