Суббота, 1 апреля 1995 года.
День дураков
Предложение отметить праздник поступило от Ростика. Он хотел оттянуться по полной программе, включающей в себя посещение фешенебельных злачных мест с изысканным спиртным и азартными играми, релаксацию в сауне и возвращение домой ранним утром лишь для того, чтобы малость передохнуть и снова окунуться в кутёж.
— Какой же это праздник? — рассмеялась Она, крепко прижимая мужчину к себе. — Разве мы…
— Именно поэтому и погуляем как следует.
Даже в ботинках на высоком каблуке Ростик едва доставал макушкой до её носа. Комплексами по поводу скромных размеров своего тела он не страдал, компенсируя отсутствие стати и мышечной массы агрессивностью и деньгами.
Высвободившись из объятий, он насмешливо посмотрел на подругу и резко, как достают пистолет, извлёк из бокового кармана пальто пачку валюты, небрежно перехваченную тонкой резинкой ядовито-зелёного цвета.
Проследив за движением руки мужчины, Она обратила внимание, что карман его пальто оттопыривает что-то тяжёлое, неясно и тревожно проступая сквозь плотную ткань. Обратила внимание, — и сразу об этом забыла.
— Разве этого мало? — спросил он с вызовом.
— Я такого не говорила…
Оценить величину суммы с одного взгляда Она не могла. Когда он развернул перед ней веером всю пачку, Она успела заметить не только стодолларовые купюры, но и марки, финские и немецкие, и британские фунты, и ещё какие-то, прежде не виданные банкноты.
Резинка ядовито-зелёного цвета упала с его руки на пол.
— Подними, — приказал он, скатывая деньги в плотный рулончик.
— Когда тебя ждать? — спросила Она, наклоняясь.
Убирая валюту в карман, Ростик ничего не ответил. Могло показаться, что он и сам не представляет, до какого часа продлится важная встреча, на которую его, звонком по сотовому телефону, вызвали минут десять назад. Ещё утром он никаких дел не планировал, а теперь пришлось собираться в бешеном темпе, на ходу жуя бутерброды, глотая чай. Он даже отказался от процедуры бритья. Последнее обстоятельство его особенно раздражало. Он мог пропадать где-то по несколько дней и заявляться без предупреждения голодным, до предела измотанным и пахнущим другими женщинами, опасностями и риском. Мог покинуть дом среди ночи, одним махом оборвав любовные утехи и не поцеловав на прощание. Мог валяться на диване неделю кряду, смотря по телевизору все без разбора и не обращая на подругу внимания, а потом позвать в шикарный ресторан, пригласить в казино, одарить бриллиантовым гарнитуром — и снова исчезнуть, не сообщая ничего о себе и не интересуясь, каково ей приходится жить в неизвестности. Казалось, он умеет приспособиться к любому жизненному ритму, походя преодолевает препятствия, переносит, не моргнув глазом, лишения и удары. Гнёт свою линию, добивается цели, чего бы это ни стоило, — но не может обойтись без ежедневного бритья. Дважды в течение суток, утром и вечером, он тратил по четверти часа на то, чтобы обласкать щеки, полоску кожи над верхней губой и подбородок широким лезвием опасной раскладной бритвы. Эта старомодная бритва была его символом и фетишем. Иногда начинало казаться, что она была и его единственным другом. Кроме неё, Ростик, казалось, больше никому не доверял.
Сегодня этого сделать не удалось, и жёсткая поросль чернела на лице Ростика, торжествуя победу в многолетнем сражении. Злорадствовала над тем, что какие-то обстоятельства вынудили её носителя изменить привычному укладу, поддаться чужому давлению, нервничать и торопиться.
Женщина смотрела в окно, как он идёт к машине, пересекает по диагонали газон, оставляя за собой цепочку маленьких следов на тонком, неверном апрельском снегу. Он всегда бросал джип перед домом, и ещё ни разу воры не посмели на него покуситься. На ходу Ростик несколько раз дёрнул руками, удобнее осаживая пальто на плечах. Полы взметнулись и разошлись, придавая мужчине сходство с грачом…
Какими делами он занимается, женщине не дано было знать. Она предполагала, что он накрепко повязан с криминалом. Других объяснений его поведению не находилось, но и фактов недоставало, оставалось питаться догадками и строить иллюзии, что их отношения продлятся долгое время. Рано или поздно он уйдёт и не вернётся, даже не позвонит ей, чтобы сказать «Прощай!». Она смирится, поплачет, конечно, а потом перевернёт исписанные листы своей жизни, начнёт устраиваться заново и, скорее всего, ничего не узнает о его дальнейшей судьбе.
Кто Она для него?
Лучше не спрашивать. Не задавать такого вопроса даже себе, даже когда поблизости нет посторонних.
Возможно, они пойдут в ночной клуб, а потом просадят тонну баков на рулетке в казино. Вокруг будут мужчины и женщины, кто-то его узнает и обронит приветствие, но Ростик не станет к ним подходить, чтобы обменяться рукопожатием и спросить, как дела. Не представит Её, не пригласит друзей за свой стол и проигнорирует самое назойливое приглашение от других, посетителей клуба или игроков казино. Первое время такое поведение мужчины казалось Ей очень лестным — все внимание он уделял своей женщине, не разменивался, не дешевил в стремлении быть хорошим для всех. Потом пелена спала, и стала видна подоплёка поступков.
