Слепота - [37]

Двигаясь плечом к плечу, они прокладывали себе порогу среди слепых из других палат, и в вестибюле жена доктора с первого взгляда поняла, что никакие дипломатические переговоры сейчас невозможны и, скорей всего, возможны не будут никогда. Посреди вестибюля, плотным кольцом окружив коробки с продовольствием, выставив на манер штыков или копий палки и выломанные из спинок кроватей железные прутья, одни слепцы держали круговую оборону, противостояли отчаянному натиску других, которые беспорядочными наскоками, не заслуживающими звания атаки, силились прорвать строй, пытались нащупать в ней брешь, оставленную случайно или по беспечности, и получали палками по воздетым и вытянутым рукам, иные же ползли на четвереньках, пока не утыкались в ноги неприятелю, встречавшему их ударами по спине или пинками. Не хочется даже и добавлять, что происходило это все вслепую, ибо как иначе могло бы это происходить. Картину боя дополняли негодующие вопли, яростные крики: Отдайте нашу еду. Требуем права на хлеб. Сволочи. Да что же это за паскудство такое. Да быть этого не может, и нашелся даже человек, столь наивный или по рассеянности забывший, где он, что крикнул: Вызовите полицию, хотя не исключено, что и полиция уже здесь, слепота, как известно, на профессии не смотрит, и двое известных нам блюстителей закона давно убиты и, хоть и с большим трудом, в землю зарыты. Влекомая абсурдной надеждой на то, что власть вмешается и вернет в сумасшедший дом порушенный мир, восстановит справедливость, порядок, спокойствие, одна слепая сумела подобраться к центральному входу и в буквальном смысле на ветер бросить отчаянный призыв: Помогите, у нас отнимают еду. Но солдаты если что и сделали, то лишь вид, будто ничего не слышат, ибо от капитана, побывавшего тут с инспекцией, сержант получил приказ предельно ясный: Ни во что не вмешивайтесь, пусть хоть поубивают друг друга. Слепая между тем исходила криком, похожим на те, которыми оглашались стены психушки в прежние времена, хоть и не была безумной, а всего лишь обезумела от чистого отчаянья. Осознав наконец всю тщету своих призывов, она, рыдая, повернула назад, не сознавая, куда идет, и тотчас подвернулась под удар, и дубинка, угодив ей по голове, свалила замертво. Жена доктора хотела было броситься, поднять ее, но в толчее не смогла сделать и двух шагов. Те слепцы, которые считали, что у них есть право есть, дрогнули и, теперь уже напрочь утратив способность ориентироваться, начали в беспорядке отступать, спотыкаться и натыкаться друг на друга, падать, подниматься, снова падать, а кое-кто, измученный, избитый, скорченный от боли, больше и не пытаясь вставать, сдавался, оставался лежать лицом в пол, в каменные его плиты. Тут жена доктора, к ужасу своему, увидела, как один из грабителей достал из кармана пистолет, резко поднял его дулом кверху. Пуля сковырнула с потолка изрядный кусок штукатурки, обрушившийся на головы и усиливший общее смятение. Стрелявший крикнул: А ну тихо, заткнулись все, если кто пикнет, буду стрелять, на кого бог пошлет, потом не жалуйтесь. Слепцы замерли. Сказано ведь уже было раз и навсегда, продолжал человек с пистолетом, жратвой отныне распоряжаемся мы, все слышали, и чтоб никому больше даже в лоб не влетало ходить за ней, в дверях поставим своих, кто попробует нарушить наш закон, пусть на себя пеняет, еда отныне будет продаваться, хочешь кушать, плати. Чем платить, спросила жена доктора. Я сказал, молчать всем, взревел тот, водя стволом пистолета из стороны в сторону. Но ведь мы же должны понять, как все это будет происходить, как мы будем получать еду, все вместе или каждый сам по себе. До чего ж деловая, заметил кто-то из бандитов, кокни ты ее, чтоб не выступала, одним ртом меньше будет. Давно бы кокнул, кабы глаза при мне были, ответил главарь, и потом, обращаясь ко всем: Разойдись, по палатам, давай-давай, пошевеливайся, двигай копытами, когда занесем жратву внутрь, скажем, что дальше делать. Но как же все-таки будет с платой, во что нам обойдется кофе с молоком и галета, не унималась жена доктора. Нет, ну она прямо нарывается, сказал тот же голос. Ладно, с ней потом разберусь, сказал главарь и уже другим тоном добавил: Значит, так, выделяете двоих с каждой палаты, сдаете им все, что есть ценного, все равно что, лишь бы денег стоило, все принимаем, деньги, кольца-перстни, цепочки-брелочки, серьги-бусы, часы, браслеты, у кого что есть, и они несут это все в третью палату левого крыла, мы там будем, и мой вам дружеский совет, не дай вам бог смухлевать, наперед знаю, что кое-кто постарается прикопать ценности, но я так скажу, этот номер не пройдет, мало соберете — жрать не получите, жуйте тогда свои банкноты, грызите брильянты. Слепец из второй палаты правого крыла осведомился: А скажите, как все же это будет организовано, мы отдадим все сразу или же будем вносить плату за каждый прием пищи. Я, видать, непонятно объяснил, рассмеялся главарь, сначала платите, потом кушаете, а дальше платить будете соответственно тому, на сколько наедите, бухгалтерия, конечно, та еще, мозги вывихнешь, так что лучше собрать да принести все одним разом, а мы посмотрим, сколько еды вы заслужили, только еще раз честно предупреждаю, не вздумайте что-нибудь припрятать, потому что вам это очень дорого станет, а чтоб не говорили, что, мол, нечестно поступаем, учтите, что, как все будет отдано, мы проверим, все ли, ну и, если найдем хоть одну монетку, не обижайтесь, а теперь пошли отсюда, живо. Он вновь поднял пистолет и выстрелил. Отвалился еще один пласт штукатурки. А твой голос, деловая, я запомнил. И я твое лицо не забуду, ответила жена доктора.