Следы во времени - [53]

Миша нервничал и просто не находил себе места:

– Вот и делай доброе дело после этого!

Лида пыталась успокоить:

– Витя – хороший мальчик!

– Увел от меня ребенка! Только не говори, что когда-нибудь это должно было случиться!

– Но это действительно когда-нибудь случилось бы.

– Катя – ребенок еще. Она институт не закончила.

– Когда мы с тобой расписывались, много об этом думали?

Миша свирепо посмотрел на Лиду:

– Значит, я злодей, а ты добрая фея, да?

– Да. Только если не умеешь вести разговор, то не нужно его и начинать.

– Я хочу услышать, что Витя плохой, а моя Катенька хорошая. Мне легче от этого.

– Почему?

– Потому что я ревную. Она любит его больше, чем меня.

– Ну, ты сравниваешь…

– Молчи! Я, как отец, не могу смириться с тем, что для нее ничего уже не значу.

– Ты вырастил ее. Ее любят и хотят прожить с ней всю жизнь. Это твой труд, твое достижение в том, что она нравится.

– Я хочу, чтобы моя дочь любила меня больше, чем этого мальчишку. Я отец! А он кто? А она его слушаться будет, а не меня.

– Миша…

– Не говори ничего. Я умираю.

Миша ушел в спальню и лег на кровать, уставившись в потолок. Лида попыталась войти вслед за ним, но Миша крикнул:

– Не мешай мне мучиться… Оставь меня, женщина, все вы такие… Неверные.

В квартиру позвонили.

– Если что, то меня нет, – крикнул Миша.

Это была Ульяна. Лида открыла ей дверь. Женщины прошли в кухню.

Лида поставила чайник.

– Как живешь, дочка? – спросила Ульяна.

– Да как-то живу, Катю вот замуж выдаю.

– Так рано? Хотя, я смотрю, ты женщина не глупая, раз так решила – значит, правильно.

Лида поставила чашки и стала наливать заварку. Ульяна удивленно спросила:

– А что это у тебя мизинец кривой такой?

Лида, взглянув на мать, ответила:

– Сломала.

– Давно? – сокрушенно спросила Ульяна.

– Так давно, что уже и не помню как.

Ульяна вздохнула:

– Многое я в жизни своей пересмотрела-т.

– Рада за тебя, – ответила Лида.

– Да, столько по молодости наворотила… Сама пострадала, и тебе досталось. Сердишься на меня?

– Нет, – ответила Лида. – Мне, знаешь, что помогает? Я стараюсь думать о твоих родителях. Для них ты глупый, капризный ребенок. Я иногда себя твоей мамой чувствую.

– Спасибо. Мне хорошо с тобой. Я так злилась на твоего отца, а сейчас благодарна ему за тебя. Все ему простила только за то, что ты есть у меня.

Ульяна помолчала, потом улыбнулась и спросила:

– Дочь, а как ты думаешь, в чем счастье-т?

Лида, глядя сквозь мать, ответила:

– Счастье – это когда то, что ты делаешь, важно для кого-то и нужно. Когда оценивает кто-то и понимает твои порывы и твою усталость. Не важно где, на огороде или на троне царском.

12

Когда через три месяца Катя вышла из свадебной машины в белом платье, держась за руку Вити, Миша прошипел Лиде на ухо:

– Я его ненавижу. Смотри, как он передо мной специально красуется. Вот, мол, увел у тебя!

– Ничего, внуки родятся, сразу полюбишь его.

– Внука – да, а его ни за что!

За свадебным столом, ломящимся от блюд и закусок, Миша пытался вести себя достойно. Спиртного на столе не было.

Когда-то Лиду научили жить и праздновать трезво. С этим был согласен и Михаил.

Глаза у Лиды сияли, и выглядела она потрясающе. Она любовалась Катенькой. Один из гостей смотрел на нее так, что Мише совсем стало плохо:

– Одну женщину увели, теперь на вторую глаз положили.

– Ты что? – рассмеялась Лида.

– А что? Иди, вон, может, с тем, который на тебя глазеет, ты счастливее будешь?

Лида ответила:

– Это ты нас с Катенькой такими красивыми сделал, теперь страдай.

Миша улыбнулся и спросил у Лиды:

– А если бы я тебе предложение сделал, ты согласилась бы выйти за меня замуж?

– Не знаю, – ответила Лида, – очень ты ворчливый. Такой брюзга всю жизнь отравит.

Миша и Лида рассмеялись, к ним подошли Витя с Катей.

Катя спросила:

– Что, мамочка и папочка, весело оттого, что от дочки непослушной избавились?

– Да, я наконец-то теннис в одной комнате поставлю, – ответил Миша.

– Папочка, мы с Витей часто приезжать к вам в гости будем, не расстраивайся.

– Зачем это? – спросил Миша.

– Затем, что ты все равно лучше всех. Я очень рада, что выросла под присмотром такого мужчины, как ты.

Мише на глаза навернулись слезы, он повернулся к Лиде и сказал:

– Ты слышала? Теперь ты понимаешь, что не права, доказывая, будто Витька и тот, который на тебя глазеет, лучше меня?

Лида беспомощно всплеснула руками.

Через год родился первый внук.

– Ну, бабушка, не знаю, что и сказать тебе на этот факт, – сосредоточенно глядя на малыша, пробубнил Миша, – мужского в нем пока мало чего высвечивается. Пищит, за собой не убирает, за мамкину титьку держится.

– А ты ему ружье хотел охотничье подарить сразу? – спросила Лидия.

– Не ружье, а поговорить по-мужски хотелось бы.

– Дедушки, они все такие, – сказала Катя Виктору, который гордо возвышался над толпой родственников и друзей, собравшихся посмотреть на чудо природы.

– Вот ведь, ничего особенного, – продолжал философствовать Миша, – а что радует? Что все как у всех: ручки, ножки, пальчики, глазки, пяточки. В любом деле ищешь чего-то новенького, кроме как в человеке. Радует системность и стабильность передаваемых деталей. А главное – соображать пытается. Смотрит так, как будто это мы тут все новенькие, а не он. Имя-то еще не придумали?