Следы во времени - [32]

Харитон и Феофан превратили этот участок в цветущий сад. Чтобы получать урожай, трудиться приходилось не покладая рук.

Помогая друг другу, ободряя друг друга, друзья противостояли невзгодам и радовались удачам.

Харитон и Феофан любили по вечерам возле камина обсуждать свои планы на будущее. Вот и сейчас, попивая крепкий чай, смотрели они на разгоревшиеся поленья.

Сладкое томление растекалось по их уставшим телам. Треск поленьев в камине сливался с шумом дождя за окном. Было приятно сидеть в доме, под крышей, именно сейчас, когда на улице шел дождь. Феофан вздохнул и сказал:

– Печально мне что-то.

– Отчего? – спросил Харитон, шумно отхлебнув из чашки глоток горячего чая. – Может, ты хочешь реформу доходов наших провести, чтобы прибыль шла даже тогда, когда неурожай случится?

Букву «л» Харитон не выговаривал, и слова от этого произносил скомканно.

Феофан поставил чашку на круглый столик и сказал:

– Не в этом дело, Харитон. Душа чего-то просит, тоскливо.

– Может, жениться тебе?

Феофана это не рассмешило, он серьезно ответил:

– Жениться не от тоски нужно, а чтобы радостью делиться.

– Винца тебе, Феофан, налить?

– Нет. После вина я думать не могу, а мне необходимо понять, что это со мной происходит.

– Глупость это. Жизни радоваться не умеешь, – резко ответил Харитон.

– Смысл хочу увидеть в жизни. Не должно оно так быть. Не разумно это. Только в расцвет лет вошел, опыта и мудрости набрался, а там уже и старость. К чему тогда все?

– Хочешь все изменить?

– Знать хочу, ради чего стоит все то, что я делаю, делать еще лучше.

Харитон испуганно уставился на Феофана:

– Жениться тебе надо! Детей нарожаешь, и будет ради чего трудиться. Ртов прибавится.

Феофан дрогнувшим голосом сказал:

– А детям я что передам? Дом, сад, огород?

– Опыт, – твердо сказал Харитон.

– Какой? – уточнил Феофан, – тем же путем, что и я, к старости идти? Чтобы, как фальшивые монетки, превратиться в прах? Нет, я хочу найти то, что действительно можно будет передать по наследству. То, что выведет из этого замкнутого круга, из тлена, то, что останется с ними, с детьми моими, там, за пределами этой жизни…

– Бредишь ты, Феофан, – испугался Харитон, – «Найти то, не знаю что…»

– Нет, Харитон, дружище, если алмаз есть, его ищут, найти хотят. Раз душа тянется к чему-то, значит, есть то, что найти можно.

– Страшно мне стало, Феофан, от твоих слов. Иди-ка ты спать.

– Отчего же страшно?

– А оттого, что расшатываешь ты устои моих понятий, устои жизни моей. Я в своих пределах себя защищенным чувствую, а ты пытаешься вытащить меня куда-то, а куда? Ну оставлю я крепость свою, пойду по свету… А если не найду другой-то крепости, что тогда? Чем жить?

– Так ведь, Харитон, все здесь, в итоге, и похоронишь. Как себя ни тешь, а смерть – она реальна, и никуда от нее не уйдешь. Факт это. Хотя и печальный, но факт.

Харитон обозлился:

– Феофан! Иди домой, и с такими разговорами ко мне не приходи!

Феофан поднялся с ковра, на котором сидел, и сказал:

– Ты, дружище, извини меня за то, что я вечер тебе омрачил.

Харитон грустно ухмыльнулся:

– Вечер-то и без того темнее некуда… Омрачил он его…

– Постой, Харитон! Ты, значит, тоже об этом задумывался? Ну не лукавь. Ты в работу погружаешься, чтоб от мыслей этих уйти?

Харитон, чуть не плача, прошептал:

– Уйди! Слышишь, уйди.

Всю ночь Феофану не спалось. Он вышел из дома и спустился к реке. Было темно. Противоположный берег казался нарисованной стеной. Сладкое ожидание чего-то необыкновенного не давало Феофану вернуться в дом, хотя стало уже прохладно.

Вдруг в тишине раздался плеск весел, и из темноты показался силуэт лодки.

Через несколько минут лодка приблизилась, и Феофан разглядел на корме девочку лет десяти. Управлял лодкой высокий мужчина, по-видимому, отец девочки.

Девочка увидела Феофана и помахала ему рукой.

Он тоже помахал ей в ответ. Мужчина повернул лодку к берегу и причалил.

Феофан вошел в самую воду и помог лодку привязать, потом взял на руки девочку и перенес ее на сухое место.

Мужчина вышел на берег, поклонился Феофану и сказал:

– Добрый человек, разреши нам с дочкой обсохнуть в доме твоем. Плывем мы всю ночь и нигде ни огонька не увидели, чтоб причалить было можно. Путь у нас дальний. Один бы я ничего, а дочка простынет.

Феофан провел путников в дом и собрал на стол. Мужчина с нежностью смотрел на дочь, которая уминала мясо и овощи. Девочка смочила руки в вазе с водой, вытерла их полотенцем и сказала Феофану:

– А ты в вечное царство пойдешь.

– Что? – вздрогнул Феофан.

– Все добрые люди в вечное царство идут. Мне царь рассказывал.

– У нас ведь в стране нет царя.

– А это не наш царь, – невозмутимо сказала девочка, – это царь вечного царства.

– А мне можно этого царя увидеть? – осторожно спросил Феофан.

– Тебе можно, – уверенно и серьезно ответила девочка, – у тебя сердце чистое.

Феофану весело стало от слов девочки и от ее простодушия. Он спросил у нее:

– И где же царя найти?

– Где угодно. Он, бывает, путешествует сам, а бывает, ждет у себя. От человека зависит, с которым царь хочет встретиться.

– Почему царь? Ведь человек к нему идет, значит, человек хочет с царем встретиться?

– К царю приходят те люди, к которым он прийти хочет.