Следы в пустыне. Открытия в Центральной Азии - [56]

Второй день был посвящен Ньен Чен Танг Лха и духам Лу. Рано утром около 30 молодых мужчин взобрались на ближайший холм, где совершили приношение хвойных веток горным божествам. Затем они сбежали вниз к реке Гучу, и каждый взял из нее по одному белому и одному черному камню как приношения божествам Лу. Камни сложили в носилки, которые подхватили на плечи четверо юношей. На обратном пути к храму процессия остановилась перед большим домом деревенского старосты. Когда носильщики, пошатываясь будто пьяные или в состоянии транса, ввалились во внутренний двор, помощник шамана разбрызгал по земле пиво, спиртное и йогурт из ячьего молока. Затем процессия поспешила к храму, и носилки были установлены на земле в центре дворика.

В центре святилища четверо мужчин, читающих молитвы и играющих на музыкальных инструментах, ускорили ритм, чтобы подготовить танцоров к предстоящему болезненному испытанию. Им должны были проткнуть щеки длинными стальными иглами. После того как главный шаман благословил иглы, окурив их ладаном, он вышел из храма и начал подбадривать танцоров, прося их выбрать себе иглу. Сразу же два помощника проткнули молодым людям иглами обе щеки. Некоторые, казалось, легко переносили боль; у других на лице было выражение страха.

Участие в этом жутком ритуале обязательно для молодых людей в возрасте от 15 до 30 лет. Те, кто его избегает, теряют уважение общества и рискуют получить проклятие, которое исключит их из общины. Этот ритуал — пережиток древних кровавых жертвоприношений, в ходе которых мужчины должны были предложить свою кровь и боль Ньен Чен Танг Лха, чтобы умилостивить его и обеспечить богатый урожай: поскольку Ньен ЧенТанг Лха также повелевал погодой, он мог насылать град, засуху, дождь или солнце.

Мужчины вновь начали танец, построившись по древнему обычаю, ударяя в плоские барабаны и распевая старинные боевые песни. Их лица были искажены от боли. Когда двое из них закончили танец на ходулях, исполнявшийся на скользком полу, появились 12 незамужних девушек. На каждой был специальный головной убор, с которого свисали на спину несколько круглых серебряных тарелочек, символизирующих звезды или планеты. Девушки медленно двигались по кругу и протягивали Ньен Чен Танг Лха на вытянутых руках «счастливые» шарфы.

К вечеру главный шаман спросил богов, довольны ли они подношениями. Он впал в транс и, бросив на пол три черных треугольных предмета, прочел ответ, исходя из того, как они упали. Ответ был положительный, и 12 помощников стали вытаскивать иглы из щек первых шести танцоров, повторяя процедуру до тех пор, пока все иглы не были удалены. В заключение все участники собрались в центре двора вокруг костра из хвойных веток, бросая в огонь съестное и разбрызгивая на землю йогурт и выпивку. В то время как исполнение ритуального танца обеспечивает благополучие всей общины, некоторые участники дополнительно ранят себя — уже для собственного блага. Некоторым в спины втыкают длинные металлические шипы, от которых они стараются избавиться без помощи рук, извиваясь в бешеном танце. Другие рассекают себе кожу на лбу и позволяют крови стекать на землю. Церемония заканчивается в тот момент, когда главный шаман падает на землю без чувств: божество, которое временно вселялось в тело, покидает его.

Кочевники из Восточного Тибета никогда не крадут у членов своего племени. Кража и ограбление в этом случае считаются постыдным делом. С другой стороны, конокрадство и захват добычи во время набегов на вражескую территорию всячески приветствуются и считаются всеми героическими поступками.

Намкхай Норбу, 1951 г.[52]

Во многих отношениях Восточный Тибет полон контрастов. На каменистом горном ландшафте высокие горы возносятся к небу, а бурные потоки низвергаются по узким темным ущельям. Даже летом солнце, дождь, град и снег постоянно сменяют друг друга. Это земля миролюбивого буддизма, где все больше семей посылают своих сыновей в монастыри, как это было до вторжения 1950 г., и где благочестивые люди выкупают предназначенных для жертвоприношения животных, спасая их от смерти. Но, несмотря на миролюбие и внешнее спокойствие, Тибет пользуется у путешественников недоброй славой. Местность сложна для передвижения, погода резко и внезапно меняется — все это так, но наибольшие опасения вызывают бандиты и разбойники, орудующие на дорогах.

Обычай безжалостно грабить, а порой и убивать путешествующих иноземцев прежде был широко распространен в провинциях Амдо и Кхам — и расценивался как благородное занятие. Путешественники, отваживавшиеся посещать Восточный Тибет, должны были быть готовы к нападениям. Лишь вооруженные до зубов экспедиции могли удержать грабителей на почтительном расстоянии, а самой важной частью экипировки была винтовка.

Список западных путешественников, подвергшихся нападениям, читается как справочник «Кто есть кто среди исследователей Тибета». На Николая Пржевальского нападали в 1879 г., а в 1884 г. — дважды; на Энни Тейлор — в 1892 г.; на Карла Футтерера — в 1898 г. Жюль Дютрей де Рен был убит в 1894 г., а Петрус Рейнхарт — в 1898 г. Вильгельм Филшнер и Альберт Тафель подверглись нападениям и ограблениям трижды в течение 1904 г., а Тафель в одиночку — еще четыре раза между 1905-м и 1908 гг. Та же судьба постигла Петра Козлова в 1895-м и 1909 гг., майора д’Оллона в 1909-м, Мэрион Дункан — в 1927 г., Эрнста Шафера — трижды в 1930-м и 1935 гг., а Харрисона Формана дважды в 1933–1935 гг. Худший жребий выпал Альберту Шелтону в 1922 г. и Луи Лиотару в 1940 г. (по БСЭ — в 1938 г.): оба были убиты.