Следы на воде - [20]

— Значит, поехал я со своим приятелем Семеном — техником из завода стеклотары — на вечерний клев. Не очень ловилось, опоздали, и решили заночевать на воде, чтобы на рассвете снова порыбачить. Стали на якорь метрах в десяти от берега и уснули. Около полуночи вдруг проснулись от сильного удара по лодке. Вскочили, очухались, но никого поблизости не было, только волна отходила от борта. Не могли понять, что случилось. Потом сообразили, что, видно, большущая рыба ударила хвостом по днищу. Успокоились и снова уснули…

Но это мелочь. Теперь слушайте, что было дальше. Рано утром, до восхода солнца, видим — идет самоходная баржа «Актюбинск». Радио на весь Днепр заливается. Эхо разносится, будто земля и небо поют. Вы же знаете, как хорошо и приятно у нас тут в июле и августе. Смотрим — баржа прет вроде бы прямо на лодку. Потом немного отворачивает к островку, где вечером отдыхали речники. Ну, думаем, или забыли что, или едут похмеляться. И уже на эту баржу и внимания особо не обращаем. Ловим рыбу.

Потом будто что-то меня толкнуло. Оглядываюсь. Самоходка уже в метрах сорока — пятидесяти. И вдруг выворачивают лево руля и — прямо на нас. А со мной пожилой приятель. Он как закричит: «Леня, я же плавать не умею!»

Я, правда, не очень испугался. Рядом на лавочке лежал острый нож. Мы им хлеб для приманки резали. Схватил и рубанул по веревке, на которой держался кормовой якорь. Баржа ткнулась в нашу лодку. Я подпрыгнул, вцепился за борт — есть там такое обрамление. Смотрю — мой напарник руками и ногами отталкивается от баржи, и мы благополучно проходим под ее бортом. Капитан или дежурный механик — не знаю, кто там был наверху, — стоит себе за рулем, смеется, аж зубами сверкает, рад, что напугал нас. Ну, вижу, с Семеном все в порядке, лодка наша цела, и с высоты прыгаю в нее. Нас уже подтянуло под корму самоходки, немного лбом стукнулся, но все более или менее обошлось. Ну что за люди на свете! Этот капитан или дежурный, не знаю, кто он там, даже хода не убавил. До сих пор помню, как он ехидно скалил зубы. А когда назад оттянуло нас, то уже не видел его рожи. Он даже не обернулся, чтобы посмотреть, живы мы или нет… Ну что за люди бывают! — повторил рассказчик.

— Какие они бывают, Леня, по-моему, нам говорить не нужно, — заметил Козак-Сирый.

— А как тебя, Андрей, мотоциклом давили, помнишь?

— Ну, так работа наша такая. Тогда браконьер удирал, — развел руками Андрей Комышан, крепкий, лет под тридцать мужик. — А эти же рыбы не брали. Над людьми куражились…

— А я и не слышал, что тебя мотоциклом… — подал голос мужчина, который до сих пор молча шевелил в огне прутиком. — Расскажи.

Комышан начал было отнекиваться, но, увидев, что и Коваль заинтересовался, неторопливо стал рассказывать:

— В Цюрупинске, в заповедном нерестовом хозяйстве… — он повернулся в сторону гостя, словно только ему и рассказывал. — Там одна дорога, чтобы въехать или выехать. По обе стороны канавы. Ни вправо ступить, ни влево. В одно село въезжаешь, а через другое выезжаешь. Как ловить браконьера — понятно. Посадишь людей в одном селе и в другом, и некуда браконьеру деться. А если ты один? Стою я, значит, однажды ночью на дороге. Смотрю, едет мотоцикл с двумя браконьерами. Набили сетками и рыбой коляску. Дорога узкая, мотоцикл прет прямо на меня. Ждал до последней секунды, думал — остановятся. Пришлось прыгать в канаву, потому что иначе собьют. Так меня несколько раз загоняли в воду, — улыбнулся Комышан, — пока не догадался перегородить дорогу сушняком — там растут маслины, они очень колючие. Отошел от этой баррикады назад, метров на сто, притаился. Уж теперь-то я их не упущу…

Так и случилось. Доехали сучьи дети до маслин, а дальше ни тпру ни ну. Я туда такую кучу наносил, что глаза повыкалывали бы. Положение безвыходное: повернут направо — в канаву угодят, влево — камыши, в болоте завязнут. Подошел спокойно и взял тепленьких… Так что пришлось, считай, и под колесами побывать… Таких баек, Дмитрий Иванович, — обратился он уже прямо к Ковалю, — мы можем дюжинами рассказывать. У нас что ни день, что ни ночь — в каждый выезд свои чудеса случаются.

— А когда это произошло… с «Актюбинском», — спросил Коваль, обращаясь к предыдущему рассказчику, — не в субботу ли?

Его интересовала та ночь, когда был убит Петро Чайкун… Прямо спрашивать об этом Коваль не хотел.

— Когда? — переспросил Леня. — Да говорю же, в прошлое воскресенье.

Дмитрий Иванович удовлетворился ответом: по данным экспертизы убийство произошло на сутки раньше.

Козак-Сирый поправил на боку кобуру с пистолетом и сказал:

— Что ж, пора и на воду!

При этих словах Комышан вместе с Леней, который, как потом узнал Коваль, был общественным помощником у рыбинспекторов и, продежурив на своей работе в Херсоне неделю, все отгулы проводил на Красной хате, — пошли к лодке, привязанной в заливе.

Тем временем механик включил движок небольшой электростанции, и островок с домами и причалом озарился ярким светом. На миг Коваль позавидовал этим крепким молодым ребятам, которые сейчас, в ночь, отправятся на свою мужественную работу. Ему же ничего другого не останется, кроме как пойти в уютную комнату на втором этаже и улечься в кровать с книжкой в руках. С ума сойти можно от такой перспективы!