Следующая пандемия. Инсайдерский рассказ о борьбе с самой страшной угрозой человечеству - [23]

В 1988 году Центры по контролю и профилактике заболеваний опубликовали в специальном издании Morbidity and Mortality Weekly Report руководство с описанием процедур, применяемых в таких случаях. Мы призывали использовать двойные перчатки, хирургические шапочки и халаты, водонепроницаемые фартуки, бахилы и защитные очки. Любой предмет, с которым контактировал пациент, следует класть в двойные герметичные пакеты, последние обрабатывать губкой с дезинфицирующим средством, а затем сжигать. Пациентов необходимо изолировать в отдельных палатах с предбанником, где можно вымыть руки. Контакт с трупами тоже должен быть сведен к минимуму, что весьма проблематично, если вспомнить африканские погребальные обычаи.

Нам также надо было поставить в известность высшее руководство: директора нашего отделения доктора Брайана Махи и главу Национального центра инфекционных заболеваний доктора Джима Хьюза. Для вмешательства Центров по контролю и профилактике заболеваний нужно получить официальное приглашение от местного или национального агентства здравоохранения, поэтому нам пришлось дожидаться запроса от правительства Заира – как назло, у этой страны были натянутые отношения с США. Еще больше осложнял дело тот факт, что в Киквите отсутствовала стабильная телефонная связь, а ресурсы для санитарной обработки и изоляции стационарных больных были минимальны.

Как только мы начали работу, стало понятно, что вспышка намного сложнее, чем нам сообщили, и знаем о ней не только мы. Первый случай был отмечен 9 апреля, когда тридцатишестилетний мужчина – лабораторный техник, работавший во втором родильном доме Киквита, – поступил в Киквитскую главную больницу с лихорадкой и кровавым поносом. У него диагностировали тиф и перфорацию кишечника. На следующий день хирурги, не слишком заботясь об инфекционном контроле, прооперировали пациента, но спустя три дня он умер.

К тому времени у медицинских работников, ухаживавших за этим пациентом, появилась лихорадка, головная боль, боли в суставах и мышцах, а у некоторых – геморрагические проявления.

Среди заболевших были монахини ордена малых сестер бедных из итальянского города Бергамо. Главной медсестре, Флоральбе Ронди, был 71 год – она прибыла в Киквит на корабле еще в 1952 году. Она умерла 25 апреля – этот случай посчитали малярийной лихорадкой. Следующая монахиня, медсестра-акушерка Кларанджела Гильярди 64 лет, умерла 6 мая. Власти поняли, что это не малярия.

Об этих случаях сообщили в Италию. Оттуда информация попала обратно в Киншасу и другие места. Над проблемой уже работали. Потом небольшая вспышка в Киквите смешалась с региональной вспышкой шигеллёза (дизентерии) – и это побудило Джулию Уикс нам позвонить. Обстоятельства заставили вспомнить мрачную шутку про мониторинг Эболы с помощью «дозорных монашек».

Вирусолог из Университета Киншасы Жан Жак Муэмбе-Тамфум, бывший в заирской деревне Ямбуку в 1976 году, когда обнаружили геморрагическую лихорадку Эбола, уже начал действовать. Он поручил военной медсестре взять кровь у 14 пациентов с подтвержденным заражением и организовал отправку образцов в лабораторию бельгийского вирусолога Гвидо ван дер Груна из Института тропической медицины в Антверпене. Заир – когда-то Бельгийское Конго – сохранял тесные связи с бывшей метрополией, и именно ван дер Грун в 1976 году анализировал первые образцы из Ямбуку.

Доктор Муэмбе поместил 14 ампул с кровью в металлический контейнер, выложенный ватой, упаковал все в пластмассовую коробку со льдом, запечатал ее и вручил французскому викарному епископу в Киквите. Тот сел в «сессну» Миссионерского авиационного общества и полетел в Киншасу, расположенную почти в 400 километрах оттуда. В столице он передал образцы доктору Жану Пьеру Лаэ, главе медицинского отдела бельгийского посольства. Доктор Лаэ добавил в коробку льда и начал думать, как доставить кровь в Антверпен. Он вышел на сотрудницу авиакомпании Sabena, которая часто летала из Заира в Брюссель и обратно. Та согласилась взять образцы в ручную кладь. Лаэ убедил бельгийского посла Андре Мунса написать официальное письмо с требованием без лишних вопросов пропустить кровь через таможню и не вскрывать емкость, пока она не попадет к сотрудникам Института тропической медицины.

Женщина прибыла в Брюссель в шесть утра в тот самый день, когда мы с Джулией Уикс разговаривали по телефону. Она промчалась через паспортный контроль и передала посылку врачу из Бельгийской корпорации развития, который и отвез образцы в Антверпен. Оказалось, однако, что у Гвидо ван дер Груна больше нет лаборатории с четвертым уровнем биологической защиты для работы с такого рода патогенами. Он открыл коробку, в очередной раз освежил лед и послал образцы в Атланту.

Мы получили их 9 мая и проверили с помощью иммуноферментного анализа на наличие вирусных маркеров (антигенов) и специфических антител к вирусам. У всех 14 пациентов обнаружились признаки заражения вирусом Эбола. Дополнительные пробы, включая изоляцию вируса и РНК-анализ, подтверждали диагноз. Это была геморрагическая лихорадка Эбола – вероятно, самая страшная болезнь на планете.