Следующая пандемия. Инсайдерский рассказ о борьбе с самой страшной угрозой человечеству - [16]

Этот случай показал нам: если заболевание не выявлено, это еще не значит, что его не существует. Дело в том, что привлекает внимание, как правило, целый кластер случаев: это позволяет собрать достаточный объем диагностических свидетельств, связать их между собой и понять, что ты столкнулся с чем-то новым.

Не будь у нас теста на хантавирус из Кореи, потребовалось бы гораздо больше времени, чтобы понять масштаб вспышки 1993 года, которая охватила не только регион «четырех углов», но и вышла далеко за его пределы.

Нам помогло и стечение обстоятельств. Прежде всего, типичных случаев оказалось достаточно много, и это вызвало озабоченность, а современные методы диагностики позволили нам точно определить, с чем мы имеем дело. Как только болезнь была идентифицирована, стало совершенно очевидно, что она с большой вероятностью существует в Соединенных Штатах уже тысячи лет, ведь эти вирусы должны были пройти коэволюцию с разными видами грызунов. К тому же появились межвидовые инфекции. Можно предположить, что изначально хозяином вируса в Новом и Старом Свете были землеройки или кроты.

Зоологи говорят: «Образ того, что ты ищешь, влияет на восприятие». Например, птицы какого-то вида могут невероятно ловко замечать определенный вид жуков, которым они кормятся, а мы, люди, обычно этого жука не видим. Но если мы натренируемся искать его узор на листе конкретного вида растений, у нас начнет получаться гораздо лучше.

До вспышки в «четырех углах» такого образа для хантавирусного легочного синдрома в США не существовало. Врачи наблюдали отдельных больных с вроде бы случайными симптомами, но это не складывалось в общую картину. Не стоит удивляться, ведь у человека не так много способов болеть и умереть. Случаи происходили десятилетиями, но не было ни терминологии, ни научной базы. До тех пор, пока кто-то не смог представить себе явление, оно оставалось невидимым. Иногда, чтобы обнаружить факты, приходится сначала строить теорию, поскольку в противном случае факты будут казаться случайными сигналами, рассеянными в стогу иголками.

До вспышки в «четырех углах» мы даже не задумывались о том, что грызуны, переносящие хантавирусы, могут водиться по всему Новому Свету, а следовательно, мы никогда бы не заметили, что хантавирусы вполне могут передаваться от человека к человеку.

В 1996 году мы отправили нашего замечательного эпидемиолога Рэйчел Уэллс в Барилоче в Аргентине – как мне сказали, очаровательный городок в Патагонии и лыжный курорт, – чтобы провести там расследование возможного появления нового хантавируса. Оценив обстановку, она заключила: «Судя по собранным данным, вирус может передаваться от человека к человеку. Многие заболевшие тесно связаны друг с другом».

В ответ я отправил ей сообщение: «Наш сорокалетний опыт изучения этих вирусов показывает, что хантавирусам такое не свойственно. Возможно, все эти люди живут рядом, у них дома одни и те же грызуны, и поэтому кажется, что люди передают друг другу инфекцию».

Мы попросили Рэйчел поработать еще и проверить информацию. Она так и поступила, но, исходя из каких-то особых отношений между этими людьми, по-прежнему была уверена, что передача от человека к человеку имеет место.

А в декабре 1996 года нам сообщили, что в Институте Мальбрана в Буэнос-Айресе диагностировано два случая хантавирусного легочного синдрома. Это было крайне неожиданно, ведь распространение инфицированных видов грызунов мы изучали в Барилоче.

Все стало еще интереснее, когда мы узнали о зараженном враче по имени Моника. Она приезжала в Буэнос-Айрес из Барилоче, а перед этим заболел ее муж. С ней была подруга Марина (тоже доктор), которая заболела и умерла в конце месяца. Заболел и врач, лечивший Монику, хотя он не покидал пределов Буэнос-Айреса. Оба случая произошли спустя 27 и 28 дней после первого контакта соответственно.

Но даже имея эту информацию и зная о том, что подруга Моники контактировала с артериальной кровью, я сделал в своем зеленом дневнике запись: «Возможно, имеет место укол иглой и дело в пациенте?»

Вместе с нашими аргентинскими коллегами мы провели серию исследований, чтобы проверить, не заражен ли кто-то еще. Мы взяли образцы крови во всех клиниках, где лечились эти люди, а также в других больницах, выявили потенциально зараженных медицинских работников и попросили их указать пациентов, которые могут быть в группе риска. К этому моменту мы уже знали, что надо искать родственников, которые ухаживали за пациентами в больнице, а также половых партнеров. С последним вопросом разобралась еще Рэйчел. Многие находились в интимной близости с теми, кто заразился в Барилоче. В итоге мы пришли к выводу, что этот тип хантавируса, так называемый вирус Андес, действительно может передаваться от человека к человеку воздушно-капельным путем.

Это типичный пример того, как молодой исследователь учит опытного вирусолога и эпидемиолога (в данном случае меня) чему-то новому. Хотя ни один из других штаммов хантавируса не передавался от человека к человеку, здесь все оказалось не так. Этот случай напомнил нам, насколько осторожно следует относиться к своим допущениям, когда имеешь дело с появлением инфекционных заболеваний. Всегда есть место для неожиданностей.