Следующая остановка - расстрел - [165]

Я рад отметить, что разногласия по вопросу о Германии никак не отразились на наших дальнейших отношениях. Когда мы встретились с ней снова, уже после того, как она покинула пост премьер-министра, она держалась со мной как с добрым старым другом. Замечу также, что для меня явился приятным сюрпризом тот факт, что в своих мемуарах она пару раз упомянула обо мне в самых лестных выражениях.

Встречаясь в 1987 году с президентом Рональдом Рейганом, я ставил перед собой две основные задачи. Одна из них заключалась в том, чтобы дать соответствующую информацию ЦРУ и тем самым помочь ему в работе, а другая — в том, чтобы добиться от Рейгана обещания помочь воссоединению моей семьи. Единственное, о чем я мечтал, это услышать, что он не останется равнодушным к нашему бедственному положению. Если бы президент сказал: «Мы поможем вам», — то машина закрутилась бы сразу же, поскольку все, что он говорил, тотчас же исполнялось его администрацией.

Сидя в ожидании встречи с Рейганом в прекрасном вестибюле Белого дома, я без всяких на то причин испытывал страшное нервное напряжение. И сколько бы ни уговаривал себя перестать волноваться, взять себя в руки, это не помогало. Потом, спустя какое-то время, появился генерал Колин Поуэлл, заместитель председателя Совета национальной безопасности, проводил меня в Овальный кабинет, где меня уже ждали. Войдя в это святилище, я увидел, что у одной из стен стояли рядом два кресла: одно — для президента, другое — для меня. На мой взгляд, это было не очень-то удобно: чтобы видеть мистера Рейгана, мне приходилось поворачиваться налево, тогда как, обращаясь к аудитории, я должен был смотреть прямо перед собой.

Деловая часть нашей встречи началась с того, что кто-то из присутствующих обратился ко мне с вопросом.

Я много о чем говорил, но в основном — о шпионских сетях, раскинутых Советским Союзом по всему миру. Остановившись на нелегалах, я заметил, что их все еще предостаточно. Рассказал я и о попытках Москвы усилить свою пропаганду, создать соответствующие организации, призванные содействовать выполнению этой задачи, и вообще самым активнейшим образом влиять на общественное мнение в зарубежных странах. Эта тема явно была близка президенту, поскольку едва я сделал паузу, чтобы перевести двух, как он подхватил эстафету и рассказал давнишнюю историю, из тех времен, кота он возглавлял профсоюз киноактеров. Я узнал, в частности, о том, как он пытался защитить свою организацию от советского влияния и проникновения в нее агентов КГБ. Позже мне объяснили, что это — один из любимейших его сюжетов, к которому он обращается при каждом удобном случае. Слушая его, я вдруг почувствовал, что владевшее мною нервное напряжение прошло и на душе у меня стало легко. На меня произвели большое впечатление теплота и сердечность Рейгана. Но во время беседы я время от времени замечал в его глазах недоумение или сомнение. Однако чем объяснялась такая реакция, я не знал и потому терялся в догадках: то ли он не совсем понимает то, о чем идет речь, то ли ему попросту неинтересно, что скрывается за фактами, которые я приводил.

Подводя итоги этой встречи, я считаю нужным отметить, что я отнял у него двадцать две минуты драгоценного времени, в то время как лейбористским политикам Нейлу Кинноку и Денису Хейли он уделил лишь восемнадцать минут.

Но самое важное произошло в конце. Он положил руку мне на плечо и произнес:

— Мы знаем вас. Мы высоко ценим то, что сделали вы для Запада. Спасибо. Мы помним о вашей семье и сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь вам.

И примерно то же самое он повторил, когда мы прощались.

Начальник вашингтонского отделения английской разведки, услышав это, пришел в восторг.

— Вы добились своего! — сказал он радостно. — Добились!

Когда два года спустя я встретился с преемником мистера Рейгана Джорджем Бушем, наша встреча протекала в такой же точно обстановке. Как только я вошел в Овальный кабинет, фотограф, уже находившийся там, приступил к своим обязанностям. Кресла опять были расставлены самым неудобным образом. Когда меня усадили, то оказалось, что президент сидит по левую руку от меня, а все остальные восемь человек — по правую, так что, по вернувшись лицом к президенту, я уже никого больше не видел. Меня поразил усталый вид Буша. Не усталый даже, а изнуренный, хотя шел только первый год его пребывания на посту президента.

Он заговорил со мной в типично бушевской манере. Различая- отдельные слова, я не улавливал смысла произносимых им фраз и в растерянности спрашивал себя: «О чем, черт возьми, он говорит?» Но когда он спросил в заключение: «Что бы вы сказали на это?» — на меня снизошло вдохновение, и я тут же придумал, как спасти положение. Повернувшись к остальным участникам встречи, я произнес:

— В мою задачу не входит читать вам лекцию: это было бы слишком самонадеянно с моей стороны. Я предпочел бы просто отвечать на ваши вопросы, касающиеся сегодняшней обстановки в Советском Союзе. Если не будет возражений, то мы могли бы начать прямо сейчас.

Господин Буш, не выказывая ничем своего недовольства в связи с тем, что я оставил его вопрос без ответа, сказал: