Следствие в Заболочи - [19]

– Неужели мне трудно было поговорить с мамой и поучиться, как выбираться из леса? Что теперь делать? – остановившись, стал размышлять я, разглядывая окружавшие меня деревья. – Наверное, надо спросить у какой-нибудь птички, – вспомнил я о своей всёзнающей подружке-трясогузке. – Они везде летают и всё знают. Моя знакомая бы мигом, куда бежать, объяснила.

Я посмотрел вверх на дерево, под которым находился и увидел необычную птицу, крупную, ярко-жёлтенькую, с черными крылышками и хвостиком. Она сидела на ветке в листве дерева и пела песенку. Птица увидела мой взгляд, испугалась и, замолчав, скрылась в листве. Я поискал, поискал её глазами. Нет, ничего не видно. И тут я заметил небольшого, с две моих лапки, зверя – необычного, тёмно-зелёного, прыгающего, отталкиваясь всеми четырьмя лапами. Он выпрыгнул из-за кустика травы, схватил одного, из кружащихся над землёй, комара, и, увидев меня, попытался удрать, но куда ему до меня. Я быстро оббежал его и оказался лицом к лицу. Большие немигающие глаза из-под тяжелых век, коричневато-зелёный цвет кожи с пупырышками – весь вид его казался мне каким-то несимпатичным, отталкивающим.

– Кто ты? – спросил я сначала для приличия.

– Я жаба с зелёной полянки, – пророкотал дребезжащий голос. – Обедаю вот, а ты мешаешь.

– Я тебя надолго не задержу. Мне только узнать, где деревня?

– Не знаю никакой деревни. Я живу тут, на болоте, и никуда далеко отсюда не ухожу. Людей вижу иногда. Ходят. Но бывает это позднее, когда ягоды появляются, грибы. А сейчас им в лесу делать нечего. Раньше, когда охота здесь была, ходили тут, стреляли, пугали местных обитателей. А сейчас в этих лесах, звери говорят, заповедник. Редко кто в это время появится. Тебе я совет дам. Сейчас уже вечереет, вряд ли ты кого-нибудь знающего встретишь. Все спать готовятся. Прячутся. А вот стемнеет чуть, подойди к той ёлке, видишь, она самое большое дерево на поляне. На ней сидит сова с ушами, коричневая такая, с пестринами. Глаза круглые, желтые, клюв крючком. Она сейчас спит, прижавшись к стволу, но лишь начнет темнеть, зашевелится, скажет «ух! ух», тогда и спрашивай. Она везде летает. Всё знает.

– Я, только что, видел большую жёлтенькую птичку с чёрными крыльями и хвостиком. Она где-то тут сидит в листве дерева.

– Это иволга. Она птичка пугливая, если не захочет, её в листве уже не найдёшь. Иволга, иволга, – позвала птичку жаба, но та не появилась. – Вот видишь, боится. Делай-ка лучше, что я говорю. Я плохого не посоветую.

– Я голодный уже. Что бы поесть?

– Это очень просто. Посмотри, сколько вокруг мух, комаров, жучков, червячков, гусениц.

Я поблагодарил и тихо отошел. Подлез под указанную ель. Прилег, иголки стали мне матрасом, и забылся бдительным и столь мне необходимым сном.

Только сова шевельнулась, я уже стоял на ногах. Почти полностью стемнело.

– Послушайте, любезная. Меня направила к вам жаба с зелёной полянки. Я заблудился, и она сказала, что только вы знаете, как пройти в деревню.

– Деревень кругом много, – проскрипело сверху. – В любую сторону, приблизительно на одном расстоянии, разве, что на север побольше будет. Ты опиши, какую ищешь? Как она выглядит?

– Я только недавно приехал, но мне показалось, что в ней только одна улица, которая от маленькой речки ползет в гору и упирается одним концом в лес сразу за деревней, а после речки через поле другим концом подходит к другому лесу, куда мы с Хозяином и пошли гулять. Мой дом в середине деревни, слева. Жёлтенький. Вокруг дома сад, цветы. За домом синий курятник, а ещё красный каменный сарай, к нему баня пристроена деревянная, а к ней ещё деревянный сарай. Вдоль забора у курятника громадные столетние, мама сказала, деревья – вётлы. Вётлы же и вдоль деревенской дороги вместе с липами стоят.

– Знаю эту деревню. Раньше, несколько лет назад за вётлами, на соседнем участке, высокие ели росли. На одной из них я гнездо себе устроила. И, как-то, ранней весной из него выпал мой маленький птенчик, а твой хозяин в тот год появился в деревне очень рано. Ещё снег лежал, только сходить начал. Он заметил птенца, но трогать не стал. Мы его ночью утащили на ель. Потом сосед твоего хозяина эти ели спилил. А жаль. Хорошее было место. Тихое. Твое направление – туда, – и она махнула крылом, но куда, в темноте видно не было, лишь шелест. Откуда-то сверху мелко закапало.

– Дождь, – заскрипело с ветки, – луны нет, звёзд нет. Сориентироваться невозможно. Так, что делать будешь? Мне на охоту пора. Могу и в твою сторону полететь.

– Ну, ты лети, а я за тобой бежать буду.

– А, угонишься?

– Я очень быстро бегаю.

– Ну, давай! – я услышал шелест крыльев и помчался на их звук, что было сил.

Ветер засвистел в ушах, куда-то отступили и дождь, и темнота. Я весь превратился в слух. Несколько раз застревал в густом кустарнике. Ветви преграждали дорогу. Я зажмуривался и ломил напролом. Треск заглушал шелест крыльев. Вдруг всё пропало. Не знаю, какое время я пролежал на мокрой холодной траве, но сначала услышал в голове гул, потом почувствовал – что-то капает с носа через губу на землю.

– Дождь, что ли, усилился? – подумал я и слизнул каплю. – Кровь… – вкус крови я бы не спутал ни с чем на свете. – Что я здесь делаю? А? Вспомнил. Я бежал за совой, чтобы добраться до деревни, домой, к Хозяину, к маме.