Следствие считать открытым - [25]
— Который час?
— Восьмой светлый [3]. Солнце уже к закату клонится, торопись!
И что с того… Перед глазами прокручивались события предыдущих дня и ночи. Вспомнил! Малек Штырь должен прийти вечером и добавить деталей проклятому делу. Синдикат ценит точность, потому он явится, когда наступит вечер, когда последний луч солнца скроется за Верронским хребтом. Штырь изложит слово в слово все то, что его большие боссы сочтут нужным довести до меня, и уж потом-то будет охранять свой «объект» денно и нощно, следовать за мной неотступно и незаметно, как тень. И однажды, когда я перестану быть необходимым и незаменимым, но уже буду слишком много знать, эта отточенная тень нежно скользнет по моему горлу. Мафия ревностно хранит свои тайны, и мне же за благо держаться от них подальше.
И это еще не все! Насколько помню, я назначил очередное рандеву с Таниусом тоже на вечернее время. Но когда этот доблестный «дверолом» соизволит опять ввалиться в мой дом — вообще неизвестно. А придет он, будучи проинформирован шефом когорты Зарной. Уж тому-то проныры-доглядчики раскроют глаза на суть вещей — десятки глаз видели, как бандитская элита посетила мой дом. Да он и сам с удовольствием прилепит ко мне ярлык предателя и заговорщика, только дай зацепку. Кстати, есть у нас короткий и емкий закон насчет отношений подданных Короны и преступной организации: «За сотрудничество и пособничество Синдикату — смерть на дыбе». Правда, Таниус не допустит такой несправедливости — при наихудшем раскладе он, не говоря лишних слов, собственноручно снесет мне голову. Вот такие заботливые товарищи появились у тебя, господин Райен.
— Успешно прошли отвлекающие маневры? — спросил я, внимательно взглянув на тетушку, и по ее унылому виду сообразил: не очень. — Неужели сморчок Хорви заупрямился?
— С этим-то все лады, — быстро и сбивчиво выпалила тетушка. — Он, только увидал корзину, как заскакал вокруг меня! Я думала, неровен час преставится от счастья. Говорит, перегон нынче понадежнее золота будет, а твои «огоньки» — дороже бриллиантов. Он, стало быть, слегка остыл, когда понял, чего от него хотят, но. услышав про вторую корзину долго не кочевряжился. Третьим часом его бугай наши бочки с начинкой отвез.
— Значит, все идет по плану?
— Ох, Валиен, не все… Все окрестные кварталы окружены вояками, на улицах стоят посты, проверяют каждого, кто проходит. А по задворкам сплошь черноплащники да бандюки рыщут — эти тоже ко всему приглядываются. Час назад на нашей помойке они друг с другом насмерть схватились — теперича там несколько мертвецов остывают. Ва-алиен, горюшко мое, что же теперь делать, не сбежать тебе-е-е! — сорвалась и запричитала Кларисса.
Что ж там творится-то снаружи? Сама улица была непривычно пустынна, только армейский конный патруль в полной боевой выкладке рысью удалялся в сторону окраин, да несколько солдат-легионеров в тулупах грелись у костра на перекрестке. Похоже, Его Величество решил всем напомнить, кто в городе хозяин, а генерал Гористок все-таки предпринял обещанные меры, установив в столице военное положение.
Внимательно осмотрев ближайшие дома и подворотни, я пришел к неутешительному выводу: дом находится под перекрестным наблюдением. Оба моих клиента решили перестраховаться и загнали на улицу человек по десять с каждой стороны. Естественно, друг друга не заметить они не могли, и напряженность снаружи, похоже, возрастала с каждым часом — началась борьба за наилучшие позиции для слежки. Прямо посреди мостовой снег был залит кровью, а под стеной соседнего дома уже валялся труп — очевидно, неудачливого шпиона.
По иронии судьбы, у крыльца того же дома стоял дощатый гроб. Вообще-то похороны в нашем квартале не редкость. Нищета и пьянство, два черных крыла ангела смерти, истребляют горожан чаще, чем бандитские ножи.
Да-а, дело дрянь, обложили, как медведя в берлоге… И дворами не уйти, и по улице тоже. А солнце уже низко, времени нет и выхода тоже нет.
— Может, поешь пока? — робко напомнила о своем присутствии Кларисса. — Небеса милуют, обойдется…
— Небеса-то, может, и милуют, но Корона и Синдикат — вряд ли… — Я осекся, заметив, как на перекресток въехал кладбищенский катафалк и остановился для досмотра. Я вновь взглянул на гроб внизу, и совершенно безумная идея заметалась в голове. — Кларисса, молнией в дом, где хоронят. Пускай забирают всю горючую отраву из нашего погреба, но чтобы в этом гробу лежал я.
Тетушка недоуменно вытаращила на меня глаза — не спятил ли часом? Но очень быстро суть сказанного дошла до нее, и Кларисса рванулась вниз, как скаковая лошадь. Через минуту дверь соседского дома захлопнулась за ней. В квартале по сию пору жила легенда о том, что погреб нашего дома забит до отказа чистейшим перегоном многолетней выдержки — прямо-таки райская благодать для моих соседей. Что ж, не будем рассеивать их иллюзии — по крайней мере пока.
Переговоры завершились быстро — наверное, соседи возблагодарили Небеса за то, что их сородич перекинулся так вовремя. Кларисса пронеслась обратно в дом, взлетела по лестнице и, отдышавшись, прохрипела:
— Они согласились, но потребовали еще два мешка муки, полмешка гороха…
Придя в себя после автокатастрофы, Игорь Алексеев, программист из Владимира, обнаруживает себя в чужом теле в подземном бункере другого мира и с удивлением узнает, что он, Игорь, является властелином миров, возродившимся в новом теле с чистой памятью. Для возвращения к былым высотам Игорю предстоит пройти долгий путь, следуя указаниям блокнотных листов, оставленным его предшественником. И с каждым шагом альтернативная реальность будет занимать все больше места в сознании Игоря, затмевая его земную жизнь и постепенно меняя его личность.
Игорь Алексеев узнает, что он является первым и единственным в мире человеком с нейрокомпьютером, выращенным прямо из головного мозга. Именно этот нейрокомпьютер и создает в голове Игоря удивительную магическую вселенную, называемую Альтернативой, и центр управления мирами – легендарный город Благодать. Приступив к исполнению обязанностей Повелителя Благодати, Игорь продолжает следовать по пути блокнотных листов, ведущему к высокому трону властелина миров. Этот путь приводит его на Агранну – в живописный этюдный мир красного солнца и розовых облаков.
Чтобы спасти украденную феями девочку, шотландскому пастушку Колину надо выполнить трудную задачу Королевы фей — принести Карачун. Целую бутыль особого вина, которое делает людей счастливыми.
Тори Доусон случайно получила работу в очень странном баре. Среди его посетителей – маги, колдуны, алхимики, ведьмы, экстрасенсы… С некоторыми из них она теперь близко знакома, и ее жизнь круто изменилась. Лучше всего на свете Тори умеет влипать в неприятности, и когда ее друзья начали охоту на опасного черного мага, она тут же согласилась помочь им и стать приманкой.
Выросшая в любви и заботе, Катрина не знала, что счастливая жизнь скоро оборвется. Ледяные кольца обовьют её родину и сердце. Страну покроет лёд и пепел. Лишившись всего, она предстаёт как дочь предателей! Освистываемая толпой, подавленная ненавистью чужого народа, она смиряется со своей участью. Но судьба делает кульбит и чудом вырывает её из клетки боли и отчаянья. Потерянная душа цепляется за жизнь, обретая новый смысл, и страдающее сердце наполняется жаждой мести. Пламя, сокрытое в глубине сапфировых глаз, пробудится, и огненные крылья взмоют ввысь, чтобы возродить павшую страну, порабощенный народ и вернуть своё имя!
Мрачная и пронзительная история запретной любви и тысячелетнего искупления. Для ценителей произведений Танит Ли.
Роман для поклонников «Цирцеи» Мадлен Миллер, который переосмысливает скандинавскую мифологию и рассказывает современным читателям вечную историю любви, надежды и потерь. История Ангербоды начинается там, где большинство историй о ведьмах заканчивается: на костре. За отказ открыть ему знания о будущем бог Один решает сжечь непокорную ведьму. С трудом выжив, израненная и обессиленная Ангербода скрывается в безлюдных лесах… где встречает легендарного трикстера Локи. Их отношения рождаются с недоверия, но перерастают в любовь.
И весёлое ж место — Берендеево царство! Стоял тут славный град Сволочь на реке Сволочь, в просторечии — Сволочь-на-Сволочи, на который, сказывают, в оны годы свалилось красно солнышко, а уж всех ли непотребных сволочан оно спалило, то неведомо… Плывут тут ладьи из варяг в греки да из грек в варяги по речке Вытекла… Сияет тут красой молодецкой ясный сокол Докука, и по любви сердечной готова за ним хоть в Явь, хоть в Навь ягодка спелая — боярышня Шалава Непутятична…Одна беда: солнышко светлое, катавшееся по небу справно и в срок, вдруг ни с того ни с сего осерчало на берендеев — и вставать изволит не вспозаранку, и греть-то абы как.
Лучших из лучших призывает Ладожский Князь в свою дружину. Из далеких селений спешат на его зов избранные. Но полон путь опасностей и неведомых страхов – лесные и водяные духи, нечисть и оборотни заступают дорогу отважным избранникам Князя. Далеко, за грань реальною, за кромку мира уходят герои, чтобы отобрать жертву у всесильного и безжалостного Триглава. Есть ли что-то на свете, чего не одолеют бесстрашные витязи Белеса? Все осилит отважное и любящее сердце, когда впереди его ждет светлая ЛАДОГА.
В этом мире на равных сосуществуют эльфы, орки, вампиры, оборотни, люди, рожденные в нем, – и люди, занесенные в него из далекого будущего.Здесь воюют беспрерывно, а ненавидят с наслаждением и со вкусом – северные земли напирают на южные, люди и оборотни грызутся, как одержимые, а представители Старших народов плетут хитрые интриги, намереваясь поставить, наконец, на место представителей народов Младших.Здесь начинается история лихого парня по прозвищу Квазимодо – бродяги, авантюриста, непревзойденного бойца и ловкого вора.
Они приходили с моря, воины, не знавшие ни жалости, ни страха смерти. Пестрые паруса их драккаров заметны были издалека. И когда такой парус поднимался над горизонтом, жители прибрежных селений в страхе бежали, спасая свою жизнь. Об их отваге, мужестве, жестокости и ярости ходили легенды. Они жили войной и ради войны. Их хранили суровые асы. Им помогали светлые альвы и темные йотуны. Их души уносили с поля боя златокосые валькирии. Их называли героями и варварами, пиратами и волками Севера. Но сами они звали себя — Викинги.