Следствие считать открытым - [141]

Видимо, злобный колдунчик так и не выполнил взятых обязательств, сгинув вместе со своей погибшей страной. Но с тех стародавних времен до нас дошло выражение «мертв по-черному» — оно означает, что усопший беспокоится в своей могиле и требует, чтобы его уважили. А уважать предков у нас умеют — иной раз так «науважаются», что прямо на могилке и заснут. Да, поспать у нас любят…

К чему это я? Да глаза смыкаются — привык, знаете ли, по ночам спать. А вот днем не могу спать, хоть убей. Но теперь придется — кто его знает, сколько продлится наш пустынный поход?

Поутру храмовники вновь разбили лагерь. Костер разводить не стали — дрова кончились еще вчера. Равно как и нормальные продукты — на завтрак нам выдали по горсти опротивевших тыквенных семечек, по окаменевшему сухарю и по усохшему заплесневелому ломтю вяленой баранины. Штырь, пощелкав ногтем о свой кусок, возмущенно предположил, что бедный барашек провел жизнь в голоде и страданиях и умер своей смертью, но на него зыркнули так, что остряк тут же умолк и принялся ножом остругивать мясо, словно деревяшку. То же делали и мы — иначе об этот паек, по моему мнению, хранившийся на складе со времен последней войны, запросто можно было обломать зубы.

А команда в белых одеждах энергично работала челюстями, не выражая никаких эмоций. Я вспомнил, что аскеты-храмовники добровольно обрекают себя на всяческие лишения, чтобы поддерживать свой боевой дух. Они могут голодать сутками, неделями не вылезать из седла, месяцами спать на голой земле, ходить босыми по снегу и горячим углям без какого-либо вреда для здоровья и при всем этом не терять своих невероятных боевых способностей.

Нам-то до них ой как далеко… И Регисте тоже — я краем глаза заметил, как куксится Каштановая Прядь, пережевывая свой безвкусный завтрак. Но командорша держалась уверенно, не давая забыть ни на миг, кто здесь главный. Что ж, эта самоуверенность ее и выдаст.

— Да благословят Небеса вашу трапезу, — произнес я, подсаживаясь к Регисте. — Вам нужно хорошо кушать… чтобы добраться до Гелленополиса и предстать перед волшебницей Беллианой в достойном виде.

— Что… — пораженно прохрипела Региста, поперхнувшись не дожеванной бараниной. — Кто?! — яростно возопила она, откашлявшись, через пару минут. — Кто тебе это сказал?!!

— Я знаю про вас все, — ответил я с грустной усмешкой, — Несчастный Ронни… мы сидели с ним в одной камере в тюрьме Травинкалиса. Накануне суда он, осознавая неизбежность гибели, исповедовался передо мной. Его казнили усекновением…

— Нет! Он не имел права сдаться! Он должен был прорваться или погибнуть! Ты — апостол Тьмы, правда в твоих устах искажена, и я тебе не верю! Ронни не выдал бы наш план даже под пытками! Этого не может быть. Но это… правда? — Сейчас Региста была похожа на лебедку, подстреленную на взлете и сломавшую свои прекрасные сильные крылья о землю.

— Это — правда, — подтвердил я, не уточняя, какая часть моих слов была ею.

— Бедный мальчик. Он был таким горячим и отважным. Из него мог бы получиться настоящий рыцарь Храма — как он рвался в бой во имя торжества Света! Знал бы он, кому доверился…

— А вас-то как занесло в эту пустыню? И где же ваш собственный храмовый легион?

— Легион там, где и должен быть в преддверии Вознесения, — на пути к Аверкорду. Наша же задача требует скрытности и осторожности, поэтому мы последовали тем путем, где нас искать не будут.

— Хороша скрытность — вышли на поле боя и заявили: «Мы не хотим жертв, пропустите нас, пожалуйста!» Я одного не пойму — зачем вообще понадобился весь этот прорыв? Зачем нужно было губить тысячи человек, когда вы вдевятером могли бы добраться до своей цели, даже не вынимая мечей из ножен?

— До Беллианы — да. До Эргрота — нет, — все подходы к окрестностям Данидана опутаны сетью сигнальных нитей эфира, через которые данийские маги чувствуют наши мечи, как паук — муху, угодившую в паутину. Поэтому задача Ронни основывалась на внезапности нападения — его легион должен был прорваться и дойти до Данидана быстрее, чем весть о его появлении.

— К сожалению, вы недооценили способности Контрразведки Коалиции. Но зачем вам понадобилось убивать Небесных магов? Кто еще, кроме них, может разобраться в том, что творится сейчас в мире?

— Потому что кто-то из них и устроил светопреставление! Больше некому. И это не пустые слова, это записано и доказано в колдовской книге Аргхаша.

— А про Мессию там ничего не было написано? Слово «Лусани» вам ни о чем не говорит?

Зря я отошел от темы — Региста с запозданием, но сообразила, что я допрашиваю ее.

— Нет никакой Мессии! — сказала она словно отрезала. — И ведь предупреждали же меня, что Райен — большой умелец по части разнюхивания чужих секретов. Еще раз сунешься со своими вопросами — заимеешь серьезные проблемы.

Командорша выразительно похлопала по серебристому клинку и нервно мотнула рукой, гоня меня прочь.

Ох какие мы грозные — слова нам не скажи! Ничего, следствие может использовать и другие методы, Штырь, дружок, иди-ка за мной, для тебя есть работа по профилю.

Поняв, что от него требуется не только прошерстить вещи Регисты, но и очаровать ее саму, малек задорно подмигнул мне, как бы говоря: «Уж мы-то знаем в этом толк!» И выскочил из палатки с такой прытью, что я сильно засомневался в его успехе — все-таки крепость женской доверчивости редко сдается без сопротивления.