Следственный эксперимент - [3]

«Раньше настоящие воры, - любил повторять Николай, - прежде чем отправиться на промысел, глядели на небо. Если вовсю светила луна, то они откладывали дело до новолуния или хотя бы до туманной ночи. Нынче надо выбрать выходной или, как раньше называли, базарный день». И, верный своей формуле, он задумал ограбление ювелирной фабрики в выходной. Парни молодые, натренированные, ничего не стоит, улучив момент, сигануть через невысокий забор. Так оно и было сделано… …А дальше предстояло самое, может, привычное в предприятии Николая - разобрать стену. Дело - трудоемкое. Раньше им занимался только сам Николай, но с тех пор, как в его жизни появился троюродный брат Феликс Каланян, кое-что изменилось.

Николай, медлительный, спокойный, плотный, с покатыми, как у штангиста, плечами, мог часами сидеть неподвижно и размышлять, философствовать. Феликс был полной противоположностью Николая. Сухой, поджарый, с хорошо развитой мускулатурой. У него была добрая, по-детски наивная улыбка, которая редко сходила с лица.

Податлив, как пластилин. Николай довольно легко и быстро завоевал Феликса, поняв, что он действительно для него находка. Николай придумал ему кличку «Индеец Джо», которая должна означать, что Феликс является человеком бесстрашным, ловким. И самое главное - он сделает, непременно сделает все, что ему будет приказано. Прикажет Николай, чтобы Феликс пробил стену и пролез в дыру - можно не сомневаться, так и будет сделано. Если есть у воров свой, присущий каждому почерк, то у Николая он в Умении пробить стену. Он ненавидел современные бетонные дома. Ничем их не возьмешь. А начнешь долбить - шуму наделаешь на всю округу. Другое дело - каменная или, того лучше, кирпичная кладка. Один за другим вытаскиваешь расшатанные с помощью зубила и молотка камни или кирпичи. А много ли надо вытащить? Всего-то несколько штук. Главное, чтобы прошла голова. А там тренированному человеку ничего не стоит протащить и плечи, и все тело. …Стену разбирали и на ювелирной фабрике. Стену цеха, в котором, по сообщению Размика, золотые пластинки остаются на ночь. После работы их вроде никто не взвешивает, не считает. Привыкли, что никто никогда не воровал, вот и никакой такой особой строгости.

Пролезли. В считанные минуты добрались до цеха, где и хранилось золото. Николай стал набирать в мешок слитки. Набрал уже больше килограмма, больше пяти, больше десяти, больше двадцати. Торопили его Феликс и Размик, а он не мог остановиться.

И когда уже собирались дать деру, как-то так уж получилось, все трое одновременно увидели за окном, со стороны двора фабрики, человека, который во все глаза смотрел на них, приоткрыв рот и стоя неподвижно. Лишь через секунду-другую он очухался, заорал. Николай вмиг оценил обстановку. Задержаться хотя бы на мгновение - погореть начисто. Еще не известно, какая здесь, на фабрике, сигнализация. Дал команду смываться. Но золото все-таки не бросил.

Мешок с пластинками он спрятал в дымовой трубе. Пока единственный сторож, случайно, кстати, прохаживавшийся в то время по двору, неистово кричал и шумел, грабители успели пролезть через дырку, перепрыгнуть через забор.

На следующий день они узнали, что мешок с тридцатью двумя килограммами золота нашли… …Вечером на квартире у Размика они по предложению Николая решили отметить «траур». Настроение у всех троих было подавленное. Феликс, который обычно с покорностью слушался Николая, осмелился после третьей стопки упрекнуть шефа.

Зардевшись не от водки, но от того, что все-таки осмелился пожурить самого шефа, сказал: «Можно было хотя бы по нескольку пластинок рассовать по карманам. А то ведь что вышло: натерпелись страху и ушли ни с чем». Николай хорошо понимал: в эту минуту в который уже раз решается вопрос его авторитета. Упрек шеф воспринял спокойно. Он выпил рюмку и, не закусив, ответил:

– Впредь я прошу и тебя, и вообще всех никогда не сомневаться в правильности моих решений. Я не скажу, что в противном случае прибью тебя и каждого. Я скажу лишь, что такое сомнение помешает делу.

– Но ведь можно было хотя бы несколько пластинок… - вставил Размик, бритоголовый молодой человек с косым левым глазом.

– Это была бы самая страшная ошибка, - спокойно сказал Николай, - нас могли задержать, скажем, на проходной, даже на территории. Ведь мы чудом прошли незамеченными. Могло бы не быть чуда. Ну а если бы нас задержали и обнаружили золотые пластинки? Что бы ты тогда сказал? Хотя можешь не отвечать. И знайте, за все надо платить. И больше всего платят за свободу. Будем считать, что заплатили два пуда золота. Неплохая цена за нашу свободу. Она стоит, может, больше. …Свобода свободой, но есть нечто большее, чем она. То есть великая возможность воспользоваться ею сполна. А для этого нужны деньги. Много денег. По мнению Николая, жалкую формулу «деньги счет любят» придумал какой-то крохобор.

Воспользоваться свободой сполна - это значит денег не считать. «Сколько я помню себя, дома только и было, что разговоры о деньгах, - вспоминал Николай. - Отец с матерью только об этом и говорили. Особенно невмоготу стало, когда заболел отец.