Следовая полоса - [8]
Я как только услышал это, обрадовался: ведь мы за этим «Ястребом» давно гонялись, он один остался из банды «Сокола».
— Быстро привязывай к дереву лошадей, — скомандовал я напарнику, — пленных привяжи веревкой к саням — и за мной!
Вошли в дом, где по словам женщины, скрывался Ястреб. Из коридора в комнату вела стеклянная дверь, сквозь нее бандит увидел нас и схватил гранату. Мы выскочили во двор. Граната взорвалась в коридоре, а Ястреб с другой стороны выпрыгнул в окно и побежал к лесу.
Пока определяли, куда бандит мог деться, Ястреб уже был метрах в трехстах от нас. Я поставил пограничникам задачу вернуться к связанным бандитам, а сам побежал за Ястребом.
Бежать по глубокому снегу тяжело, я сбросил полушубок и мчался за Ястребом. Ни о чем не думал в ту пору, только бы не дать ему уйти.
Расстояние между нами быстро сокращалось. Ястреб тоже сбросил с себя одежду, швырнул в сторону мешок с награбленными продуктами, пытался вытащить из кармана гранату, да так и не успел. Я залег и выстрелил. Ястреб упал.
Подошли товарищи, принесли мой полушубок. Я не мог отдышаться от погони, не мог успокоиться…
За эту операцию меня первого в пограничном округе наградили Почетной грамотой ЦК ВЛКСМ. Командование предоставило отпуск на родину.
Десять суток, не считая дороги, — это же целая вечность, казалось мне!
Приехал на станцию Ужовка — ту самую станцию, с которой меня отправляли в армию.
Снега в ту зиму стояли большие, морозы крепкие. Транспорта никакого, а до моей деревни — сорок километров. Пошел пешком — благо пограничная служба сделала легким на ноги, и часов через восемь, уже к ночи, подошел к нашей избе.
Полузамерзшие окна. Сквозь них еще светится огонек керосиновой лампы. Вижу, мать сидит, носки вяжет. Стучу в дверь, слышу:
— Заходите!
Вошел. Стою.
— Здравствуйте, — говорю.
Она оторвала взгляд от вязания, посмотрела на меня.
— Шурик?! Ты ли это?…
— Я, мама.
Братья не отходили от меня все эти десять суток. О чем я им только не рассказывал! И о том, как фашистов на фронте бил, и о том, как охранял границу, и за что дали мне этот отпуск. Может быть, эти рассказы запали им в душу, а только все они по очереди отслужили в пограничных войсках.
Так что пограничные войска — наша семейная традиция.
Школа мужества
Любая военная служба требует колоссального напряжения сил, мужества. Бывают такие ситуации, что и слабый духом человек идет навстречу опасности и побеждает: так диктует обстановка. Потом он привыкает смотреть опасности в лицо, становится мужественным человеком.
Мужественный, смелый — это человек, который в минуты опасности может победить чувство самосохранения во имя цели, во имя общего дела.
Такими мужественными людьми я помню старшину Морозова и рядового Платонова. Их героическая гибель навсегда породила во мне ненависть к врагам.
…Старшина Морозов и рядовой Платонов поехали на мельницу смолоть зерно. Неожиданно из засады на них напали оуновцы. Пограничники отстреливались до последнего патрона. Старшина был убит, Платонов — тяжело ранен. Его схватили, жестоко пытали, а потом поставили к стенке и расстреляли, а тело бросили в колодец.
Только через несколько дней после ликвидации банды мы узнали подробности гибели товарищей и поклялись очистить край от бандитской нечисти.
По точным данным вооруженный бандит скрывался на хуторе.
Пошли на ликвидацию ночью. Командовал отрядом подполковник Копытов.
Дорога к хутору тяжелая: топкая луговина, болота — наверное, поэтому и выбрал его своим укрытием бандит. Аргона я то и дело брал на руки, чтобы сохранить его силы для поиска.
Выбрались из топи, вылили из сапог воду и — «давай», Аргон, ищи!»
Овчарка привела к дому, который мы тут же блокировали. Постучали — ни звука. Постучали громче, в доме зашевелились, отперли засов.
— Есть кто в доме? — спрашиваем.
— Чужих никого нет, приходил кто-то, да мы не отперли…
Ни в доме, ни во дворе никого не было, я направился к чердаку, поднялся по лестнице, пустив впереди Аргона. Обнюхав старые вещи, корыта, связки сена, Аргон устремился в угол, полез прямо под самую крышу, под стреху, принес мне в зубах пучок сена и исчез.
Копытов говорит мне:
— Смотри, Смолин, как бы бандит гранату не бросил.
— Давайте второй пистолет, я полезу за собакой, — сказал я и протиснулся в щель, сделанную Аргоном.
Лез, лез и упал прямо на бандита. Посветил фонарем, гляжу, лежит он вниз лицом, на нем — Аргон.
— А ну, лезь обратно! — скомандовал я и крикнул своим: — Принимайте гостя!
Пока его обыскивали и сопровождали к машине, я осмотрел лежку врага и ничего не нашел, однако мало верилось в то, что у бандита нет оружия. Я позвал Аргона и тот обнаружил пистолет с патронами и гранаты, спрятанные в сене.
Для пограничника очень важно сохранять самообладание в любых ситуациях, в любой обстановке и, конечно, быть выносливым и крепким.
Помню случай рукопашной схватки с врагом, из которой мне удалось выйти победителем.
В конце войны к нам были сброшены диверсанты, развернулась большая операция по их ликвидации. Руководил ею начальник войск округа. Я с розыскной собакой находился при главном штабе.
Местные жители сообщили в штаб, что видели неизвестного, который интересовался, нет ли поблизости пограничников, выспрашивал, как пройти в большой город.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.