Следовая полоса - [6]
— Здесь семья, где детей много, никаких подозрений не вызывает, — сказал Кондратьев.
— Давайте блокировать дом, — ответил я, — собака зря не приведет.
Осмотрели чердаки, сараи. Постучали в дом.
В сенях загремело ведро, кто-то сердито спросил:
— Кто там? Господи, когда это кончится! То фашисты житья не давали, теперь от бандюг покоя нема!
— Открывай, старая, свои! — успокоил ее я.
Женщина отперла дверь, впустила нас в хату, где на полу лежало восемь человек детей — мал мала меньше. На койке спал парень побольше. Под койкой — ботиночки стоят. Я взял ботиночек и бужу парня:
— А ну, хлопец, поднимайся! Это твои ботинки?
— Ну, мои!
— Давай обувайся!
Он попытался надеть их — не лезут!
— Нет, это я с сестриными перепутал, наверное, когда на двор ходил…
А тем временем собака притащила откуда-то ботинок и положила передо мной. Я взял ботинок. Мокрый от росы. К подошве свежая земля пристала. И размер точно такой, как у следов на пахоте! А ну-ка, пес, тащи второй ботинок!
— Как же это у вас получается? — спросил я. — Сказали, что из дому не выходили, а ботинки «говорят», что вы только что пришли…
Бабуся ничего не могла ответить, лишь твердила, что легла с вечера и только проснулась, ничего не знает, не ведает.
Кондратьев подсел к ребятам и говорит:
— Лучше признайтесь, кто из вас был у амбара, а то хуже будет!
Ребята переглянулись, испугались, насупились. Видно, что хотят рассказать, да не знают, как подступиться к рассказу.
Наконец, старший вытер кулаком слезы и спросил:
— А если мы правду скажем, ничего нам не будет?
— Выкладывайте! А вы, бабуся, не плачьте. Разберемся. Никто вашим хлопчикам зла не желает.
Ребята осмелели. Рассказывали бойко, перебивая друг друга.
Были они на базаре, возвращались лесом. Навстречу им — обвешанный оружием бандит (это и был главарь банды Соколенко). Увел их от дороги в густые заросли и, угрожая оружием, заставил выполнить задание, иначе, говорит, «повешу вас или сожгу братьев и сестер».
Расписку с них взял, что задание его выполнят.
Ребята знали цену каждому хлебному зернышку, знали, что собирали семена по домам, и каждая семья отрывала от себя, надеясь на то, что выправится колхоз, а значит, и они все перестанут голодать. Не соглашались поначалу, но бандит так угрожал, так бил их, что они испугались… Он разрядил четыре патрона, высыпал порох в спичечную коробку, привязал к ней какой-то шнур (оказался бикфордовым) и сказал:
— На вторые сутки вам принесут канистру с бензином, поставят у окна хаты. Возьмете ее ночью, подойдете к амбару, обольете стену бензином и положите коробку с бикфордовым шнуром. А потом прислоните к шнуру огонек от цигарки. Когда шнур зашипит — убегайте!
Ребята так и сделали, И спалили колхозное зерно — бесценное по тем временам богатство.
Ребята, конечно, переживали, что смалодушничали, согласились на этот шаг и просили включить их в поиск бандита.
Мы понимали их: ведь честь воспитывается смолоду. И им надо было победить в себе страх. Тот случай сделал их взрослее. Вероятно, они впервые поняли, что такое ответственность. Однако поймать с их помощью бандита так и не удалось. Приходили они на базар, как и уговаривались с бандитом, только он, видно, не совсем верил парням и на встречу не явился.
Но все равно преступник не избежал народной кары.
Конец «Сокола»
Несмотря на громкую кличку «Сокол», это был отпетый бандит, за которым числилось немало злодеяний. Поймать и обезвредить его считали своим долгом и пограничники, и милиция. Но главарь ловко скрывался.
Долго мы за ним гонялись, пока, наконец, не обнаружили следы в Станиславской области, на хуторе. Район он знал хорошо, вот и подался в те края. А узнали мы об этом вот как.
Колхозный сторож охранял зерно на току, увидел, что кто-то приближается к току, окликнул:
— Стой! Кто идет?
Соколенко выстрелил и ранил сторожа, но тот все-таки дополз до телефона и сообщил в пограничный отряд.
Там сразу поняли, чьих рук это дело.
На операцию послали меня. Я с собакой перешел не одну речку, миновал не один населенный пункт, вел преследование уже восемь часов подряд. Соколенко применял всяческие ухищрения, запутывал след, возвращался обратно. Скажу откровенно: были у меня минуты, когда я мог потерять самообладание, впасть в отчаяние. Но совладал с собой, запретил себе расслабляться. «Что же тогда получится, если я растеряюсь, не помогу собаке найти след, гулять тогда бандиту по земле». И эта мысль подхлестнула меня, я продолжал поиск.
Наконец, овчарка привела меня к сараю. Группа преследования окружила его, замаскировалась. Я открыл дверь, осмотрел помещение. Кругом сено, солома. Выбросил солому на улицу — ничего. Стал выбрасывать сено — под ним схрон.
К схрону вел люк, к которому была привязана веревка. Попробовал открыть люк — не поддается, видимо, с той стороны кто-то держал его.
Крикнул:
— Сдавайся! Вылезай из схрона!
В ответ открыли огонь. Я еле успел отпрянуть.
Когда кончились патроны в автомате, бандит взял пулемет, стал обстреливать весь сарай. Когда и в пулемете кончились патроны, он открыл люк и выскочил с пистолетом.
Несмотря на то, что пограничники хорошо замаскировались, Соколенко ранил майора и солдата. За углом строения стоял пограничник с автоматом, он и уложил бандита.
