Следователь по особо важным делам. Преступники - [269]

— Но ведь лучше было вовсе не гнать, как вы выразились, чем обманывать людей! — возмутилась Дагурова. — Они платили деньги! Более того, надеялись излечиться!.. Кто вас заставлял идти на прямой подлог?

— Кто, — усмехнулся обвиняемый. — Обстоятельства… Фирма наша росла, росли и запросы нашего генерального директора! Разницы, которую мы имели на закупке трав, — а если говорить честно, то не только их, — уже не хватало! Ростовцев требует: надо столько-то и столько-то на подарки, на приемы… И с каждым разом — все больше… Если, предположим, раньше сходил коньяк армянский, то в дальнейшем выставляли французский. И никакой другой! Сначала дарили какой-нибудь «паркер» или хрустальную вазу, а потом — японский магнитофон, не меньше!.. Где взять деньги? Ростовцев не снисходил до таких мелочей. Он спускал директиву, а выкручиваться предоставлял мне… Я вижу, «Баурос» идет нарасхват! Без меда, без лимона, без трав! И все требуют и требуют, словно осатанели! Видишь ли, нашли святую воду — от всего помогает!.. Честно говоря, я уже не верил ни в баулинский рецепт, ни в ростовцевский РАП. Особенно когда прочитал в газете, как один мошенник-знахарь продавал таким же дуракам, которые бьются в Попове за моим зельем, простую воду из своего колодца, зашибая при этом бешеные деньги. Пока не замели, конечно. Один зашибал! А я содержал Ростовцева и его семейку!.. А скольким начальникам я отвозил презенты, от кого зависело поставить нам какое-нибудь оборудование или протолкнуть наше предложение! Не счесть!.. Теперь вы меня понимаете?

— Кое-что понятно, — сказал Чикуров. — Но не все… Итак, в Попове продавали воду. И в клинику шла туфта?

— Не совсем, — отрицательно покачал головой Рубцов-Банипартов. — В клинику мы старались давать, в общем-то, хороший «Баурос». Лишь с некоторыми отступлениями от рецепта. И то за последние месяцев девять… С теми бутылками, которые послал в Москву на анализ Рудик, вышла накладка. Очевидно, экспедитор нечаянно перепутал, привез в клинику партию «Бауроса», предназначенную для населения… А может быть, и специально, чтобы меня подсидеть… Иди теперь разберись, — вздохнул он.

— А во второй раз вы послали Алехину уже кондиционный «Баурос»? — спросила Дагурова.

— Естественно! Голощапову мы тоже давали только кондицию. Это касается и экспортного исполнения.

— А деньги, якобы выплаченные за тонны апельсинов, овощей, целебных трав, меда для липового «Бауроса», вы тоже присваивали? — спросила Ольга Арчиловна.

— Я же говорю: шли в дело, — устало произнес Рубцов-Банипартов. — Есть пословица: большому кораблю — большое плавание… А я бы добавил: а сколько ему нужно при этом смазочного материала!.. Эхе-хе! — еще тяжелее вздохнул обвиняемый и, поморщившись, стал массировать затылок. — Как пить дать, подскочило давление… Может, сделаем перерыв, а? Как вы на это смотрите, граждане следователи?

Чикуров переглянулся с Дагуровой и Харитоновым.

— И поесть бы не мешало, — добавил обвиняемый.

— Хорошо, прервемся, — сказал Игорь Андреевич.

Он вызвал конвой, и Рубцова-Банипартова увели.

— Тайм-аут потребовал, подлец, — сказал со злостью прокурор. — Чтобы обмозговать, подыскать версии.

— Пусть тужится, — махнул рукой Чикуров. — Крыть ему нечем… И чтобы потом не писал, что мучили больного человека, есть не давали…

— Вы правы, — вздохнул Никита Емельянович, Он тяжело встал, прошелся по комнате. — Что творили, мерзавцы, что творили! В голове не укладывается!

— Афера, конечно, грандиозная! — покачала головой Ольга Арчиловна. — Дурачили тысячи людей! Так цинично, беспардонно! — Она вдруг нервно рассмеялась. — А я-то, чудачка, два выходных толкалась в Попове, чтобы купить обыкновенную подкрашенную воду!

— Благодарите бога, что не досталось, — сказал с улыбкой Игорь Андреевич. — Оказались бы среди одураченных.

— Представляете, — остановился посреди комнаты Харитонов, — лавочку в Попове уже прикрыли, а народ продолжает валом валить… Возмущаются! Ко мне звонят, приходят: почему исчез «Баурос»? Что, спрашивают, его теперь только по блату продают?.. А действительно, его еще выпускают? Ну, хотя бы в экспортном исполнении?

— Нет, — ответил Чикуров. — Цех по производству «Бауроса» опечатан. До выяснения…

— Надо бы людям разъяснить, что к чему, — сказал Харитонов. — Через газету, что ли…

Вспомнив разговор с Суичмезовой, Чикуров сказал;

— Пускай выскажутся компетентные люди — физики, медики, фармацевты, пищевики…

— И то верно, — вздохнул Никита Емельянович и вдруг хлопнул себя по лбу. — Но я-то! Я!.. Ничего себе, блюститель законов в районе! Под носом, можно сказать, орудовали мошенники!.. Где были мои глаза?..

Следователи сочувственно посмотрели на него. Прокурор сел на стул.

— Давайте ваше постановление о мере пресечения, — сказал он Чикурову. — Тут никаких сомнений — взять под стражу.

И когда Игорь Андреевич дал ему документ, Никита Емельянович расписался в углу, где значилось:

«Утверждаю. Прокурор Сафроновского района, советник юстиции Харитонов Н. Е.»,

затем вынул из кармана круглую печать в футлярчике, ожесточенно дыхнул на нее и, приложив к постановлению, долго и крепко прижимал ее к бумаге, словно хотел насмерть раздавить ядовитое насекомое.