След зомби - [10]

— Ну и нюх у тебя, — сказал Бенни. — Это от общения с Джоном?

— От тебя нахватался. Сенсорю помаленьку.

— У меня наследственность тяжелая, — пожаловался Бенни, запуская руку в бороду, чтобы вытряхнуть сосульки. — Мне достоверно известно, что мой папочка меня зачал в период ломового запоя. У него тогда диплом отняли за деятельность, несовместимую с высоким званием советского врача.

— За фарцовку, что ли?

— За лесбиянство! — обиделся Бенни. — Папашка был мне не чета. У него поле было — во! — Бенни до упора развел в стороны руки. — А эти вшивые дырки он бы чуял за километр. Меня вот на Базе форсировали, и то толку — чуть, а он и так кого угодно насквозь видел! Ну и лечил людей помаленьку наложением рук, когда советская медицина не помогала. А потом какая-то гнида стукнула — лженаучные методики, все такое… Жалко, не дожил до наших дней. Хотя бы меня тренировал… Так, они там начали. Вроде порядок.

— Ну и ладно, — сказал Китаец. — Джоник, маленький, иди сюда. Нечего там валяться, простудишься!

Джон выбрался из сугроба и лениво побрел к Китайцу. Из-за тучи опять высунулась луна, яркая-яркая — Китаец со своего поста отчетливо видел, какой Мастер небритый и какие у Доктора круги под глазами. Доктору на вид лет сорок пять, не меньше. Старик. Говорят — самый мощный практикующий сенс в мире. Да еще и Доктор — в смысле доктор каких-то своих хитрых наук. Если верить слухам, ему стоит пальцем шевельнуть — все мы тут замертво попадаем. Но вот выдернули его из постели среди ночи — прискакал как миленький. Уважает. Знай наших.

Действительно, чересчур светло от этой луны. Обстановка во дворе раздражала Китайца. Боцман тоже явно нервничал. Охотники не любят удаляться от своих машин, они привыкли держать под боком медицинский фургон, и хотя бы один «Рэйндж» должен быть совсем рядом. Чтобы в случае чего использовать против твари старое народное средство: бампером под задницу и колесом на спину. А здесь еле-еле удалось втиснуть во двор техничку. Еще охотники не любят рассредоточиваться. Но сразу после несчастья с Кучумом, когда стало ясно, что тварь ушла, Хунта и Крюгер увели почти всю «группу Два» по срочному вызову на другой объект. Теперь Петрович один караулит снаружи, у машин, а Боцман психует здесь, внутри. Когда человек и собака остаются без поддержки, то в бою это терпимо — в бою все сойдет, кроме севших аккумуляторов. А вот стоять в напряженном ожидании Боцман в одиночку не хочет, а Сильвер просто не будет. Поэтому Боцман нервничает, а Сильвер, кажется, сидя заснул. Дрянная ночь, дрянная организация. Плохо Дело — любимый термин Мастера — во всей своей красе.

Мастер и Доктор по-прежнему вполголоса беседовали, усевшись, как в сугроб, в кучу сгнивших ящиков. Фельдшеры хотели пристроиться рядом, но Мастер их прогнал на улицу, в фургон к Склифосовскому, «к клизмам и капельницам», как он выразился. Шериф лениво бродил по двору. Карма гордо восседала рядом с Мастером и делала вид, что принимает участие в беседе, — прядала обрубками ушей и переводила глубокомысленный взгляд с хозяина на Доктора и обратно. Мастер обхватил собаку за плечи и притянул к себе. Карма вылупила глаза, вывалила язык и возбужденно задышала. Любопытный Шериф тоже решил послушать, о чем говорят, и сунулся было к Мастеру, но Карма приподняла губу, и Шериф тут же отвалил, пошел общаться с Сильвером. Сильвер при его приближении зашевелился было, почти открыл левый глаз, но передумал. Шериф зевнул и поплелся к люку.

— Мастер! — тихо позвал Боцман.

— Да! — отозвался Мастер.

— На хрена я тут бдю? — поинтересовался Боцман. — Ведь тихо все, сам посмотри. У меня аж Сильвер заснул. — Тут Боцман поперхнулся и сконфуженно умолк. Ясно было, что с ответом Мастер не промахнется.

— Вот он спит, а ты бди!

— А если я его разбужу? — робко спросил Боцман.

— А зачем?

— Ну, допустим, чтобы он бдел, а я спал.

— Бдеть — это по твоей части, — веско сказал Мастер. — Тут ты во Второй рекордсмен. А вот бдить ты, я вижу, разучился. Раньше вроде бы умел, а теперь прямо и не знаю…

— Я же не нарочно…

— Тут лужа была на полдвора, — объяснил Мастер Доктору. — Через двор тварь бежала, а он по ней стрелял. Она знай себе бежит, а он, значит, стреляет. Говорят, светло было, как днем. Лед плавится, тварь скачет, а он в окне торчит, орет дурным голосом и из пульсатора молотит так, что дым столбом… — Боцман пытался что-то возразить, но Мастер просто слегка повысил голос: — Батарею посадил, ты не поверишь, до половины! Воды из снега вытопил цистерну! Чуть вот этот сарай, — Мастер ткнул пальцем в склад, — пополам не распилил. А может, и распилил. Как сейчас навернется стена нам с тобой на голову…

— Ладно, не заливай, — вступился за Боцмана Доктор. — Во всяком случае, растопить снег он не мог даже теоретически.

— Так я же не о том жалею, что ему снег растопить не удалось! Бог с ним, со снегом! Я тебе говорю, что он умудрился ни разу в эту погань не попасть!

— А где же остальные были?

— Представь себе, вот тут стояли, в углу, и тоже промазали!

— И долго это продолжалось? — спросил Доктор. — Двор узкий, особо не разбежишься. Как она двигалась?