След в прошлом - [16]

— Вижу двух баб, — проговорил быстро он.

— Смотри лучше. Их должно быть три, — процедил сквозь зубы его подельник.

— Нет, их две…

— Значит, третьей крупно повезло, — зло хохотнул он…

В доме действительно находились две женщины — Дуся и её мать Елена Феликсовна Тобольская. Бабушка — Матрёна Ильинична, которую Дуся звала «старой мамой», захворала и уже несколько дней находилась на излечении в городской больнице.

Женщины сидели за столом и лепили к Новому году пельмени. В углу громко тикали старинные напольные часы.

Дуся уже вторую неделю прогуливала занятия в институте, из-за внезапной агрессии к ним «этносов», так они с подругой Аллой называли меж собой студентов из числа казахов. «Этносы» в их институте составляли подавляющую часть, но это их не беспокоило, но, как оказалось, лишь до поры до времени — до наступления «Желтоксана».

Институт в одночасье превратился в бушующее море человеческих страстей. В его коридорах появились взрослые дядьки в окружении старшекурсников, явно не относящиеся к числу преподавателей. Все они что-то злобно выкрикивали на казахском языке, и разбрасывали листовки с воинствующими призывами.

Через несколько часов в руках их сокурсников неведомо откуда взялись металлические штыри и цепи, которыми они демонстративно размахивали, бросая при этом многозначительный взгляд в сторону студентов из числа русской национальности. Их лица при этом горели гневом, а глаза были наполнены безумием…

На выходе из института их с Аллой остановила группа старшекурсников, во главе с известным в институте спортсменом по кличке «Абдрахман». Им сунули транспаранты с надписью «Казахстан — казахам!» и, под угрозой физической расправы, заставили идти вместе со всеми на площадь Брежнева. По дороге им удалось затеряться в толпе и сбежать…

Уже вечером из телевизионных новостей они узнали о кровавом побоище, произошедшем на площади у здания ЦК компартии Казахстана.

Кадры хроники засвидетельствовали как многотысячная толпа, состоящая в основном из студенческой молодёжи, вооружённая кольями, арматурой и ломами, с громкими криками бросилась на штурм здания ЦК, пытаясь опрокинуть шеренги солдат, милиции и пограничников.

Объектив запечатлел растерзанное тело работника местного телевидения, шестнадцатилетнего русского мальчика, их сверстника, заколотого ножом в автобусе кондуктором, а также истекающего кровью молодого казаха…

Все дни, пока по телевидению транслировались видеозаписи кровавого побоища, Дуся внимательно всматривалась в лица пограничников, державших оборону у входа в здание ЦК, ведь среди них мог быть Клим.

Ей даже показалось, что она увидела его отца, но потом засомневалась. У неё была плохая зрительная память, к тому же она видела его лишь дважды в своей жизни.

О продолжении учёбы в институте, после случившегося, не могло быть и речи. Дуся это прекрасно понимала, но вот, как сказать об этом матери, не знала. Поэтому разговор на эту тему она решила составить по завершении новогодних праздников.

Уйти из института решила и Алла. Она, в отличие от своей подруги, всё уже рассказала своим родителям. Решение её отца было категоричным.

— Из этой «бурсы» тебе нужно уходить, её ещё долго будет лихорадить, — сказал отец. — Казахи народ злопамятный. Да и дружбу с курсантами пограничного училища они тебе и твоей подруге не простят, — добавил он к сказанному.

— Дуся, к нам во двор, кажется, кто-то зашёл, — испуганно сказала мать, — я слышала скрип калитки…

Дуся вышла в спальню и посмотрела в прорезь оконных портьер. Сердце её обмерло. Двое парней, стоявшие напротив окон их дома, были хорошо ей известны, и она их узнала сразу.

Это был «Абдрахман», угрожавший ей и Алле расправой в случае, если они откажутся пойти с ними на площадь, и Аскар Байжанов — друг Газизы, которого когда-то поколотил Клим.

— Мама, мы никому не открываем, — побледнев, прошептала она.

— Конечно, доченька, не открываем. Поздно уже…

Раздался стук в дверь. Мать, преодолевая страх, вышла в коридор и осторожно подошла к входной двери.

— Кто там?

— Здравствуйте! Мы институтские друзья Дуси. Хотим поздравить её с наступающим Новым годом, — послышалось в ответ…

Мать обернулась и вопросительно посмотрела на дочь. Дуся отчаянно мотала головой, — не надо открывать!

— Её нет дома, она у подруги, будет завтра.

За дверями послышалась какая-то возня.

— Еетiрiк айтасын! (лживая сука, казахск.) — прохрипел злобный голос, — твоя дочь дома и подарок свой она от нас получит, хочет она того или нет…

— Немедленно уходите, иначе я вызову милицию!

— Вызывай, если сможешь!

Мать бросилась к телефону и набрала 02.

— Алло! Милиция!

Трубка ответила безмолвием.

— Мама, они перерезали провод…

— Послышался звон разбитого оконного стекла…

Женщины бросились в комнату, но уже на пороге отпрянули назад от волны жара, хлынувшей им навстречу. Внутри комнаты бушевало пламя. Нос уловил запах огня и бензина.

— Помогите! Горим! Пожар! — закричала мать и тут же закашлялась от едкого дыма. — Доченька, бежим из дома!

Они побежали к входной двери, но открыть её не смогли, — преступники подпёрли её снаружи. Дусю, от страха быть сожжённой в огне, парализовало: она не могла ни кричать, ни плакать…