След Сокола. Книга третья. Том первый. Новый град великий - [3]

За воротами открывался вид на окрестности. По дороге, занимая ее полностью, далеко за горизонт тянулась колонна. Первонег от вида такой большой колонны даже растерялся. Людей прибывало несравненно больше, чем до этого проживало в сгоревшем Славене. Да, пожалуй, если из Бьярмии все полки к столице княжества подтянуть, столько здесь все равно не набралось бы. Или стало бы примерно столько же. Причем, опытный взгляд воина сразу разобрал, что в промежутках между гражданскими обозами передвигаются воинские полки. Воевода не понимал, как можно уводить полки, когда твое княжество ведет тяжелую войну с сильным противником. Но это была не его забота. Однако, предположить что-то для себя Первонег мог. И он предположил, что вагры полностью разбиты королевством франков, и бежали со своих привычных многовековых мест обитания. И началось грандиозное по своим масштабам переселение целого народа. Но это, возможно, означало, что за ваграми может идти и жестокое преследование со стороны жадных до добычи франков. И преследование это может подойти к Славену, не имеющему сейчас полноценных укреплений. Только единственный Людин конец сохранил стены и дома, и был способен к обороне, если, конечно, осада не будет чрезвычайно длинной или если противник не применит осадные стенобитные орудия, стоять против которых городские стены не могут. Но Людин конец не в состоянии и вместить такое количество переселенцев. Этот вопрос так прочно осел в голове, что требовал немедленного разрешения. И воевода ударил коня пятками. Конь рванул с места навстречу колонне, а сам Первонег поморщился от боли в голове…

* * *

Воевода Русы Блажен своему имени всегда соответствовал. Он никогда, даже в молодости, не отличался воинственностью, обладая даже некоторой, как говорили, блаженностью, и воеводой стал только потому, что воеводой города был когда-то его отец, Столпосвет, друг и соратник старого князя Здравеня, отца нынешнего, тоже уже старого князя Русы, и тоже Здравеня.

Блажен всегда предпочитал любое дело разрешать миром, иногда даже соглашаясь принять на себя несуществующую в действительности вину, лишь бы дело уладить. Это было бы хорошим качеством для простого человека, может быть, и для торговца, но не для городского воеводы. Тем более, в городе, где всегда считалось почетным носить меч и щит, где воинское умение ценилось наравне с умением добывать богатство торговыми делами, если даже не больше. А все потому что всем горожанам заниматься торговлей было невозможно, просто не хватало на всех соляных источников, которые и стали главным средством жизни для населения Русы, и потому варяги нашли себе другое ремесло – воинское. Часть из них уходило служить в городские и княжеские дружины, часть нанималась на охрану торговых караванов и обозов, что развозили соль по разным концам населенных славянами земель, и даже дальше, в земли чужие, где своей соли не было, и где она стоила достойно. Незначительная часть вообще уезжала в дальние земли, служить в наемных дружинах владетелей чужих земель. Так, например, существовала целая варяжская гвардия у византийского императора. И потому воинский труд считался у варягов почетным. И было в Русе множество недовольных мягкотелостью и нерешительностью воеводы Блажена, его неумением водить в поход полки. Потому совсем недавно и окрылялся молодой князь Войномир, сын некогда такого же воителя, но лишенного от природы властных амбиций, князя Браниволка. Но вот Войномир, согласно точным вестям, осел уже в дальних землях, где у него будет много возможностей показать силу своего мечного и копейного удара. И казалось уже Блажену, что теперь, когда и Славен был сожжен, и воевода Войномира Славер отбыл к своему воспитаннику, забрав с собой самых отъявленных и не признающих чужой заслуженной чести воителей, когда у словен не стало жадного и ненасытного до войны князя Буривоя, все должно бы потечь спокойно и благообразно. Воевода Блажен уже надеялся на спокойную старость, которая плавным ходом носилок занесет его со временем на погребальный костер, а тут новая напасть…

Из дальних охранных крепостиц прискакали гонцы.

Краснощекий гигант не слез, а спрыгнул с коня под окнами воеводы легко, как кузнечик, чего трудно было ожидать при его объемной тяжеловесной фигуре, и остановился у крыльца, сказав что-то дворовому человеку. Двое других, внешне ничем не примечательные вои, передали поводы коней дворовым людям, и тоже пошли к крыльцу, вслед за великаном. Блажен наблюдал все это в окно, расположенное недалеко от печки, и потому не затянутое, как другие окна, морозным узором. И видел, как легко вздохнула лошадь, когда спрыгнул с нее гигант. Блажен понял, что это к нему гонец. И потому поспешил. Перепоясался мечом в ножнах. На стол положил свой круглый красный щит[5], и сам сел рядом, водрузив на голову боевой шлем. На столе перед воеводой лежало несколько берестяных свитков. Впечатление должно было сложиться такое, что воевода напряженно работал над чем-то. Он стал ждать. После стука в дверь и разрешения, в горницу вошел дворовый человек, снял шапку, поклонился, и доложил: