След Охотника - [45]

— Наш ровесник.

Завозился в своем углу Луц, заволновался, приподнялся, но сел обратно. С надеждой Глейн посмотрел в его сторону, но его внимание снова перетянули на себя братья.

— И? Зачем же тебя отец в такую даль посылал?

— К деду по материнской линии.

— Ты прямо как в той сказке, — засмеялся близнец, — волк тебя не сожрал? Или ты взял его с собой?

Глейн приподнялся, начал извиняться и собирался отсесть, но другой брат оборвал:

— Дрова почти догорели. Эй, медведь. Принеси хвороста, а то твой хозяин замерзнет.

— Никуда я не пойду, — проворчал насупленный Луц, и отправить его подальше отсюда Глейн не мог — потому что слишком выдавали себя эти двое. Один из близнецов, что сидел к выходу ближе, встал, направился в угол к рыцарю, полностью закрыв от того брата и Охотника.

— Ты что, ослушаться решил? В сугробе спать будешь.

— Мне хозяин ничего не приказывал, — пропыхтел Луц и сгорбился настолько, что того и гляди в круг скатается. — Вот ежели бы он приказал, я бы и пошел.

— Разве тебе не холодно? — спросил брат, все еще сидящий рядом с Глейном. Охотник постепенно погружался в ледяное озеро жути. Вот он, купеческий сын, толком ничего дальше своего двора не видевший, отправлен в соседний город отцом. С ним слуга и верный пес, но ночью в лесной сторожке они натыкаются на двоих, от которых и безо всяких трупов в лесу мурашки по коже. И кажется, уж лучше под открытым небом остался бы ночевать. Да что там, упыря бы в избушке нашел, не так испугался.

Дрожь от холода и страха прорвалась наружу, и голос вздрогнул, когда он попросил:

— Нет, не оставляй меня.

Секунда, чтобы растворился напуганный сын купца, вернулся Охотник. Глейн успел достать нож, резанув плотную ткань рясы в спешке. Скрипнул металл о металл — это попытались зарезать Луца, но наткнулись на латы. Глейн ногой сошвырнул с лавки второго брата, тот нелепо взмахнул руками, в одной из которых был зажат мелкий нож, повалился на пол. Уже оттуда зло спросил:

— Так ты борзый? — и замолк при виде ножа. Ружье стояло, прислоненное к стене. Когда противник потянулся к нему, Глейн рубанул по его запястью, как по куску мяса, только после этого он вспомнил, что у женщины в лесу тоже не было руки.

После всех чудовищ, с которыми Глейну доводилось драться, люди казались неповоротливыми, медленными и непозволительно слабыми. Под натиском с улицы затрещала дверь, распахнулась, и влетевший пес бросился под ноги противника Луца, пока парень рядом с Глейном орал, заматывал в шерстяную ткань обрубок.

— Два трупа в лесу, — Глейн распутал шарф, расстегнул горловину, чтобы видно было крест, хотя кто на него сейчас будет смотреть? — Замученные до смерти. Их ребенок дома ждет.

В жалком, поверженном и непоправимо раненном человеке изменилось что-то — он перестал скулить, обернулся к Глейну лицом с невозможным в этой ситуации, довольным оскалом, ответил:

— В следующий раз начнем с ребенка.

Глейн отвлекся на крик — Кэйсар вцепился не в горло, он со звериным задором раздирал второго брата, пытаясь оторвать кусок из бока, рвал тулуп на кровавые клочья, добирался до мяса.

Очень ловко для раненного противник Глейна ускользнул в окно. Скинув с себя лишнюю одежду — шарф и пальто — Охотник выпрыгнул следом.

Если сначала догнать его по снегу было сложно, и бежали они примерно одинаково, только у близнеца было чуть больше времени оторваться, то потом преследуемый выдохся, продираясь через сугробы. Он дышал сипло, двигался то рывками, набравшись сил, то увязая в снегу по грудь. Вскоре у него сдали нервы, и он начал орать от ужаса и звать на помощь. Глейн почти не слышал его, он представлял другие крики: в лесу, у тех сосен, где найдены были трупы. Крики, которых никто не мог услышать. Глейн еще не расправлялся с чудовищами с таким хладнокровием, с каким преследовал этого человека.

Охотник нагнал его у редких деревьев, как раз там, где была возможность размахнуться. Рубанул наискосок в открытую спину, прорезал тулуп, но задел несильно, не смертельно. Парень обернулся, упал в снег, успел закрыться обрубком руки, и Глейн замахнулся снова. И вздрогнул, как только-только очнувшийся, когда раздался выстрел.

— Отойди от сира!

Обычный слуга в лохматом старом тулупе со свалявшейся шерстью. На Глейне надета ряса, даже если в темноте не видно было креста — одежда выдавала в нем Охотника, возможно поэтому слуга медлил. Он не знал, что творил его хозяин, а защитить его — прямая обязанность. С этим человеком Глейн не собирался сражаться, он выронил нож в снег, объяснил, тяжело дыша:

— Он с братом убил двоих в лесу. Я из Охотников, я уверен…

— Руки поднял! — скомандовал слуга, и Глейн удивился — после этих слов в том наоборот проснулась решимость. — Сир, вы живы?

— Да, — прохрипел тот и начал смеяться, глядя снизу вверх на замершего Охотника. Глейн послушно поднял руки.

— С этим что делать?

— С собой заберем. Крикни людей, с ним еще один.

Глава 7

Глейн не понимал.

Парень превратился в человека при смерти.

Только недавно убегавший по сугробам, он лежал на носилках, когда его вносили в дом, и болезненно стонал, как умирающий. Что делать со слугами — непонятно. Другой Охотник, пожалуй, и убил бы их всех, а Глейн видел нерешительность в этих людях. Они тоже не знали, как будет правильно. Для них Глейн — враг, пытавшийся убить хозяина и, верно, прирезавший его братца. Но Глейн — Охотник, а таким запрещено нападать на людей без причины. Поэтому Глейна только прикладом по лицу ударили разок, руки связали, а больше не трогали, посадили в клетку, где пол был покрыт соломой. Вообще место оказалось очень похожим на загон для скота. Глейн не знал, а нужно ли ему бежать, или лучше остаться, показать найденные трупы, рассказать, как близнецы напали и на него, не зная, кто перед ними.