След крови - [10]

Взглянув на свое отражение в последний раз, она решила, что у нее прямо на лбу написано «плутовка». Ее непринужденная улыбка, манера двигаться, то, как она отбрасывала с лица прядь черных волос, — все говорило о том, что эта женщина довольна собой, хотя, по правде сказать, Эдмунд Фьюри был прав: она чувствовала себя не в своей тарелке.

Она повернулась к Гордону, у которого именно в этот момент в кармане пиджака пронзительно зазвонил мобильный. Он мог бы и не отвечать, однако отвернулся и приглушенным голосом стал с кем-то говорить. Мадлен попыталась не придавать значения этому назойливому звонку, но, когда разговор был окончен, не сдержалась и отпустила комментарий насчет его невоспитанности и постоянно включенного телефона.

— Сейчас не помешало бы и выпить, — спокойно заметила она.

— Да, но не здесь.

Гордон встал и направился к двери. Мадлен пришлось быстренько схватить сумочку, жакет и зонтик, чтобы не отстать от него. За ними с высокомерным видом наблюдал официант.

— Прошу прощения, — пустилась в объяснения Мадлен, — мы опаздываем на трамвай.

— Мадам, — нахмурился мужчина, — в Бате нет трамваев.

— А в вашем ресторане, сэр, нет официантов! — отрезала она, протискиваясь мимо него.

Под Палтни-бридж тихо перешептывались воды Эйвона. Гордон шел немного впереди, направляясь в ресторан на Аргайл-стрит. Руки он засунул глубоко в карманы плаща, капюшон которого был небрежно откинут на плечи. Мадлен хорошо знала эту привычку идти немного впереди, когда он раздражен. Она старалась его догнать, а он все убыстрял шаг. Эта была одна из привычек Гордона, которую она так и не смогла перебороть.

Ускорив шаг, она дотянулась до его руки и сказала:

— Эй, брось! Давай не будем портить вечер. Ты сердишься, потому что голоден, вот в чем дело. Может, просто вернемся ко мне? Лучший бар в городе тот, где дают поесть. Я запаслась провизией в супермаркете «Сейфуэй» на все выходные.

Он чуть замедлил шаг и снисходительно сжал ее руку.

— «Сейфуэй» — дрянь. Я отовариваюсь в «Марксе».

— Ладно, тогда пойдем к тебе, — ответила Мадлен, заставляя его остановиться и посмотреть ей в глаза.

На одно мгновение его лицо изменилось.

— Нет, пойдем лучше к тебе.

Она пристально посмотрела ему в глаза. Мадлен всегда доверяла своим инстинктам — обостренным, улавливающим едва различимые звоночки.

— К черту, забудь о еде! Давай пойдем к тебе — просто для разнообразия.

Он снова взглянул на часы.

— Мне нужно поменять белье, простыни и…

Она долго не сводила с него взгляда.

— Почему-то мне внезапно пришло в голову, что на этих простынях уже кто-то лежит.

По лицу Гордона промелькнула тень, но секунду спустя его напряженные плечи расслабленно опустились.

— Брось, Мадлен, мы никогда ничего друг другу не обещали. У нас же отношения иного рода, верно?

Она уставилась на него, не зная, что ответить.

— Я раньше никогда об этом не задумывалась, — наконец сказала она.

«До сегодняшнего вечера. Спасибо, Эдмунд». Она не могла поверить, что была такой наивной. Критически оценивая развитие их отношений, она никогда не поднимала вопрос о верности. Он упорно настаивал на предохранении, несмотря на то что она снова и снова уверяла, что они могут обойтись без неудобств подобного рода. По словам Эммы Уильяме, ее гинеколога, беременность Мадлен практически не грозила. Она отчаянно хотела забеременеть все четырнадцать лет своего замужества, но чуда не произошло. Тем не менее Гордон педантично продолжал пользоваться презервативами. Еще бы! Его совершенно не беспокоила нежелательная беременность, все дело в венерических заболеваниях, которыми он боялся заразиться от других женщин. С его стороны очень ответственно заботиться о ее безопасности. И какая глупость с ее стороны — не сложить два и два.

— Мадлен, не злись, — сказал он, обнимая ее за плечи и заглядывая в глаза. — Послушай, нам же хорошо вместе. Нет причин для расставания. Не считая того, что ты самая экзотическая и красивая женщина, которую я знаю, ты самая рассудительная, взрослая и независимая. Это в тебе и привлекает. Брось. Будь благоразумна.

— Я подумаю над этим.

Гордон еще крепче обнял ее за плечи и слегка потряс.

— Черт, не забивай себе голову! Прислушайся к сердцу.

— Она сейчас у тебя дома?

— Какая разница? Речь сейчас о нас.

— Дома?

— Я сейчас с тобой, разве ты не заметила?

— Да или нет?

— Нуда. И скоро она меня не ждет.

— А знаешь, меня не устраивает, что другая женщина ждет в твоей постели, пока мы разговариваем, — заметила она. — Честно признаться, абсолютно не устраивает.

— Брось! Зачем обращать внимание на мелкие проступки? Сейчас я там, где хочу быть. С тобой.

Мимо них прошла нарядно одетая пара под огромным зонтом, а они продолжали стоять, глядя друг другу под ноги. Мадлен не хотела никуда идти, хотя с ее волос уже начали стекать капли дождя. В ней взыграла феминистка. Проступок? Одновременно она ощутила легкий прилив гордости. Ее нельзя назвать ошибкой. Но сколько этих других? И почему? Может, она предлагала ему недостаточно? Или он неисправимый бабник? В любом случае он ясно дал понять, что не любит однообразия. На смену первому потрясению пришло негодование. В его постели какая-то девка ждет своего часа. Если это так, то правда и обратное: он пришел к ней прямо из объятий другой женщины. При этой мысли ее перекосило от злости. Мимо проехало такси, причем настолько близко к тротуару, что обрызгало обоих.