Славянское реалити-шоу - [13]

Он легонько похлопал девушку по мёртвенно-белым щекам, не дождавшись ответной реакции, мгновенно вскочил на ноги, обернулся к уже вовсю пылавшему яркому костру, громко закричал – что было мочи:

– Александра! – так он всегда обращался к жене, если за что-то сердился на неё, или, если просто настроение было – ниже плинтуса. – Александра! Бросай там всё и беги скорей ко мне! И Генку с собой прихвати! Остальные пусть разводят второй костёр! Жду! – сам же снова нырнул в тёмный провал погреба…

Жарко, не жалея сил и дров, горели-пылали два больших костра, к одному из которых Егор и Генка по очереди и оттащили своих пребывающих без сознания товарищей.

– Кладите их ногами к пламени! Ногами к огню – я сказала! – громко и непререкаемо командовала Сашенция. – Снимайте с ног обувь, все эти вонючие онучи и портянки. Растирайте им ступни, особенно по серёдке, там, где ямочка…. Сильно растирайте, без дураков! Сил не жалея…. У ребят, похоже, что-то вроде классической кессонной болезни: видимо, содержание кислорода в окружающем их воздухе очень сильно скакало…

– Я думаю, – предположил Генка Федонин, усердно трудясь над маленькими и симпатичными ступнями Наташки Нестеренко, – что всё это произошло из-за того, что в их погребе был всего только один вентиляционный колодец. Смерч то высасывал из погреба весь воздух, то снова надувал его до упора.… То нет кислорода вовсе, то его – в немалом избытке…

Егор настойчиво массировал ступни Симона Брауна.

«Кого же он мне напоминает? – откровенно недоумевал внутренний голос. – «Очень и очень знакомое лицо. Нет, раньше он никого мне не напоминал. А вот теперь, когда паренёк чуть Богу душу не отдал, что-то такое прорезалось в его лице – определённо знакомое. А кто он такой, собственно? Имя – испанское, фамилия – английская или американская. Чёрные волосы, длинный нос с лёгкой характерной горбинкой…. Ну, натуральный природный южноамериканец! Массивный, выдающийся вперёд подбородок, светло-голубые глаза – типичный англосакс. Интересный ты, Симон, товарищ, право слово…».

Браун неуверенно зашевелился, протяжно застонал и открыл глаза.

– Ну, как ты, Сеня? Может, пить хочешь? – Егор помог товарищу сесть. – Давай, приходи в себя, всё страшное уже позади, братишка!

Симон недоумённо, часто-часто моргая пушистыми ресницами, уставился на Егора совершенно ошалевшими, почти идеально-круглыми голубыми глазами.

– Командир, – спросил совершенно неожиданно, – а у тебя есть второе имя?

– Есть, – невозмутимо подтвердил Егор. – И много. У каждого заслуженного сотрудника ГРУ имеется – по служебному досье – несколько имён и фамилий…

Сеня нетерпеливо помотал головой:

– Я знаю про это. А ещё есть – самое настоящее имя? Тебя никогда не звали – Александром Даниловичем?

– И так иногда звали! – покладисто согласился Егор. – Но очень и очень давно, и в совсем другой стране. Если так можно выразиться…. А почему ты спросил об этом?

– Да понимаешь, я прямо сейчас видел очень странный сон. Или – не сон? Не знаю, как тебе объяснить…. Я как будто сверху смотрел. Двухмачтовая бригантина плыла по бескрайнему голубому морю. Красивая такая, изящная, хищная, под всеми парусами. У штурвала стоял капитан: высокий, широкоплечий, с рыжеватыми усами. Швед, похоже…. Там были и другие люди, которых я совсем не знаю…. А ещё там был ты. Да-да, ты, командир! И все они тебя называли – Александром Даниловичем, иногда, командором…. Бригантина плыла на Аляску. И твоя жена – Сашенька – прогуливалась вдоль борта. Только она – в этом моём сне – была не жгучей брюнеткой, а, наоборот, нежной платиновой блондинкой…

«Странные, однако, творятся дела на этом свете!», – подумал Егор. – «Непонятки множатся. Одна навороченная тайна нанизывается на другую, не менее навороченную…».

Постепенно все четверо «приболевших» пришли в себя. Из низких чёрных туч выглянуло весёлое ласковое солнышко, ещё через десять минут значительно потеплело, весь фиолетовый иней постепенно растаял, температура воздуха опять стала плюсовой…

До самого позднего вечера – совместными усилиями – они приводили две уцелевшие избы в относительный порядок: стеклили окна, поправляли входные двери, перекошенные недавним торнадо, разбирались с дырявыми крышами, прибирались внутри.

Потом тщательно прочесали всю округу – на предмет поиска полезных вещей, унесённых вороватой стихией из разрушенных домов. Самое странное, что многое отыскалось: одежда, обувь, посуда, продовольствие, инструменты.… Десять избушек и прочие постройки исчезли бесследно, а то, что хранилось в них, вдруг отыскалось. Не всё, конечно же, но большая часть…

– Лично я так вижу эту картинку, – высказал своё веское мнение наблюдательный и рассудительный Сеня Браун: – Первым делом смерч выбил окна в домах, потом вытащил наружу и разбросал повсюду вещи и одежду, а, уже напоследок, собрав последние силы в кулак, поднял избы и другие строения в воздух и утащил их с собой – в неизвестном направлении. Образно выражаясь: – «Не захотела могучая природная стихия размениваться на пошлые бытовые мелочи…».

Егор заглянул в сараи к животным. Тут тоже наблюдалась достаточно странная картина: коза Маруся померла, а свинка Ванда сердито и нетерпеливо похрюкивала, подавая ясные сигналы о своём необычайном голоде, все утки сдохли, а двенадцать серых гусей – избежавших лютой смерти от безжалостного топора Васьки Быстрова – были неожиданно бодры и веселы. Егор рачительно прихватил одного гуся с собой, предварительно накормив остальную живность…