Славянские сказы для детей - [44]

– Однако теперь всё будет иначе! И слава сей школы возродится! Великий переворот всё перевернул! А посему Китежскую школу нами было решено перенести в эти стены. Здесь вы и продолжите обучение – в новых стенах, но по старому уставу!

Закончив свой первый урок столь духоподъёмно, на высокой ноте, мастер Велекса затем повёл новобранцев знакомиться с сей школою – Зазеркальным Кологрив-лицеем.

О самом Кологриве здесь напоминало многое – скульптуры коней, единорогов и кентавров, скачущих, встающих на дыбы, крылатых и златогривых, украшали парадный вход лицея. А общежитие было обустроено рядом, на заднем дворе, в бывших конюшнях и Манеже. Когда-то там, в ротонде, обреталась и конюшня мастера Кологривы.

Потом всё не раз перестраивалось. Но и теперь спальни школяров занимали бывшие стойла. В спальнях и ясли остались, куда ранее ссыпáли ячмень или пшеницу (а теперь учебники и конспекты).

А в пристройке общежития, в Манеже, разместилась нынешняя конюшня. Её заполняли кареты, экипажи, пролётки и кабриолеты, определённые для поездок сквозь время. Кстати, на одном из тех кабриолетов катался сам магистр Маргус.

Конечно, зазеркальный Манеж мало походил на знаменитый шедевр архитектора Бове, возведённый в яви напротив Кутафьей башни Московского Кремля. Здесь это был просто сарай из рассевшихся брёвен – будто его разрушили война, пожар и затем незаконченная реставрация.

Однако и такой приют – лучше, чем остаться совсем без крыши над головой. Беженцам из опрокинутого Китежа – всё подарок судьбы.

Впрочем, все эти неудобства окупались выгодностью расположения Манежа у самых Кремлёвских стен.

Кстати, заметим, рядом с зазеркальным Манежем были не только сам Кремль и школа единорога Кологривы, но и прямо через улицу – Старое здание Московского университета с пристроенным к нему Студенческим театром. А новое здание, как вы знаете, в яви выстроили на Воробьёвых горах.

Старое здание университета и Студтеатр мало чем отличались в Зазеркалье и в яви. Разве что зазеркальный театр более походил на храм. Хотя, после Великого переворота, речь зашла о том, чтобы и в яви место театра занял храм, чему студенты были вовсе не так рады, как хотелось начальству.

И, кстати! В сём театре играли ученики из Кологрив-лицея – все наши старые знакомые святиборцы. Где же ещё им было ставить мистерии, к коим они так привыкли в Китеже?

А если далее перейти от Студенческого театра через Манежную площадь (Манежку, как говорят здесь), то можно было войти в аллею, разбитую у самых стен Московского Кремля.

Тут под таинственной сенью лип, тополей, клёнов и полюбили гулять святиборцы. Для витязей Китежского Святолесья старая аллея с остатками огибавшей Кремлёвскую стену речки Неглинки, стала их новым Святым лесом.

И сюда же, в обложенные гранитом ключи, что питались от выбивающейся из-под земли Неглинки, переселились все китежские вилы. Им, как и другим героям сказок, один известный скульптор установил здесь памятные статуи. Той же Царевне-лягушке (а значит, – виле Вельмине).

А посему, рядом в сём ключе, в Зазеркалье, поселилась также и дочь Вельмины – вила Купавка.

А куда запропал сам Велияр? Это так и оставалось загадкою… Впрочем, прошёл слух, что тут стал являться и его призрак… Почему бы и нет? Ведь тени прежних ректоров и учителей лицея тут попадались на каждом шагу.

Итак, следуя за учениками и мастером Велексою, мы прогулялись по окрестностям Кремля, где обосновались беженцы из Китежа. Осталось только бросить беглый взгляд на сам Кремль.

Он возвышался громадою башен и шатров за высокими стенами крепости. Но хода туда не было, путь заступали стражи у затворенных врат под башнею с огромными и вечно стоящими часами. В Зазеркалье Кремль окутывали туманы, и никто толком не знал, что же там творится.

Только поговаривали, что там среди площади спит зачарованный трёхглавый дракон.

– И хорошо, что спит! – заметил Ярослав. – А то мало ли что… и как!

– Да! – согласился Зилаша. И замурлыкал стишками: – Дракон – это тебе не птица, не буди его – пусть проспится! Вот пробудится, да разыграется, – поздно будет каяться! С дракошками, как и с нами, летучими кошками, лучше не шутить!

– И в мыслях не было! – уверил друга Ярослав. – Какие уж тут шутки!..

Заманчивое предложение

Между тем, влияние Марабеля становилось всё ощутимее во всех мирах и временах.

Будто Мерлин, обернувшийся Моральфом и овладевший силами Марабеля, установил часы на башне Креста и стал при них часовщиком, подчиняющим время и все часы мира.

И хотя в Зазеркальной Москве часы на Кремлёвской башне стояли, противясь чёрной воле волшебника, – в яви они уже шли мерно и неуклонно, вращая огромные колёса с зубцами, отмеряя полночь и полдень боем курантов…

И теперь всякий московский день для Ярослава и всей семьи Буслаевых, начинался с поворота колёсика часов и звонка будильника. Потом жужжали колёсики в бритве, крутились бобины в плеере. Лифт опускал канаты, наматывающиеся на колёса подъёмника. Вертелись турникеты, крутились под ногами и несли на себе пассажиров колёса автобусов, колёса эскалаторов и поездов метро.

Город, как сложный часовой механизм со многими колёсиками и колёсами, зубчиками и анкерами, крутил и нёс Буслаевых по своим лабиринтам…