Славянские легенды о первых князьях. Сравнительно-историческое исследование моделей власти у славян - [3]

В связи с этим данная проблематика соприкасается с вопросами становления исторической мысли, соотношения легендарного и исторического в ранней историографии, шире — соотношения устной и письменной исторической памяти. «Историк словно бы надеялся подхватить и продолжить песню аэда и занять отводившееся тому место в мире, изменившемся в политическом и социальном отношении»[44]. Рождение исторической мысли и освоение «мифопоэтической стихии» первыми историками у разных народов шло достаточно стереотипными, типологически близкими путями[45].

Легенды о происхождении власти включались в идеологию развитых государств (в качестве династических, генеалогических, назидательных сказаний)и неизбежно трансформировались под воздействием новых представлений и идеалов власти. Поэтому исследование отраженных в них моделей власти и образов первых правителей требует специального текстологического и структурно-морфологического изучения дошедших до нас текстов.

Важно отметить, что в исследовании мира идей древности и Средневековья преобладает изучение константных представлений — картины мира и ориентации в пространстве[46], трактовки смерти и «того света»[47], природных явлений[48], ритмов времени[49] и человеческого возраста[50]. Эти элементы мировосприятия относятся к числу универсальных (по крайней мере, в рамках традиционного общества) и имеют тенденцию сохраняться в менталитете людей при переходе от одной фазы социально-политического развития к другой. Восприятие же власти, а тем более ее идеология, в большей степени изменчивы. Образ власти в каждый период развития общества обновляется или даже заново формируется на основе синтеза старых «концепций» и новой, актуальной для общества информации. Поэтому необходимо чётко различать универсальные архетипы власти, рудименты архаичных моделей догосударственных социумов и идеологемы равней государственности. Эта проблематика требует изучения раннеисторических описаний, сравнительного анализа отражённых в них социоэтиологических легенд, реконструкции комплекса представлений о власти и только затем — поиска возможных истоков этих представлений на разных стадиях развития народа — носителя исторической традиции.

Исследование славянских легенд о первых правителях в основном проходило в контексте сравнительно-исторического изучения летописных и хроникальных текстов. Были отмечены и проанализированы типологические параллели между древнерусскими летописями («Повесть временных лет») и чешской погодной Хроникой Козьмы Пражского[51], англосаксонскими анналами[52], скандинавскими сагами[53] и, шире, западноевропейским и византийским историописанием[54]. В результате этих изысканий установлено, что картина ранней, языческой истории в средневековой историографии формировалась по сходным моделям, поскольку при переработке устной традиции первые книжники руководствовались близкими принципами.

Социоэтиологические легенды, на которых основывались начальные части летописей и хроник, изучались в качестве образцов ранней династической идеологии[55], концентрированного выражения социальных идеалов и политических принципов[56], а также в качестве источников по истории этнического и социально-политического сознания[57].

Генезис и эволюция формы и содержания этиологических легенд, повествующих о начале Польши, Чехии и Руси, наиболее плодотворно изучались В.К. Соколовой, Н.Ф. Котляром, Е.А. Мельниковой, Я. Банашкевичем, 3. Неедлы[58]. Особое внимание в историографии уделялось представлениям о роли княжеского рода в политике Древней Руси[59]. Система «родового сюзеренитета» князей-Рюриковичей подробно изучена А.В. Назаренко с привлечением широкого круга сравнительно-исторических материалов[60]. Исследованы также социальные и юридические аспекты княжеской власти[61]. Всесторонне рассматривались политические представления и концепции, заимствованные на Руси из Византии, как и механизмы этой рецепции[62]. Однако разработка проблемы представлений о власти в Древней Руси проводилась чаще на репрезентативном материале источников развитого Средневековья[63].

Истоки княжеской власти в славянских государствах, становление княжого права, формирование набора функций князя, разные аспекты княжеского культа изучены в целой серии статей и монографий[64]. Но эти работы посвящены княжеской власти раннегосударственного периода, а догосударственный (потестарный) период в них рассматривается коротко и преимущественно ретроспективно. Кроме того, в отдельных исследованиях не полностью учитывается глубокий разрыв между дружинной культурой «руси» (полиэтничной элиты древнерусского государства, первоначально частично скандинавской), «рыцарской» кульурой Польши и Чехии и архаичной культурой славянских племен. В большинстве этих трудов этногенетические и этиологические легенды славян используются в качестве вспомогательных источников, а не в качестве типологически и генетически близких текстов, требующих сравнительно-морфологического и сравнительно-исторического изучения. Из славянских преданий вычленяются только отдельные сообщения, которые находят археологическое подтверждение или аналогии в иностранных источниках.