Научный интерес, проявившийся к легендам origo gentis в 1980-е гг., на современном этапе исследований все более возрастает. Сейчас эта тематика особенно актуальна, поскольку противостояние трех ключевых подходов изучения политической истории (событийная история, история явлений (ситуаций) и структур власти, история социально-политических идей) перерастает в выявление связей и взаимной обусловленности этих сфер феномена политики[6].
Для современной историографии наиболее типичны следующие направления исследования власти и форм ее воплощения. Самым распространенным является изучение идеологии государственной власти, отраженной в разных видах источников, причем применительно к Средневековью наибольшее внимание уделяется идеологии военного сословия (дружинной культуре[7], средневековым представлениям о трех главных стратах общества[8], стереотипам поведения рыцарей[9]). Особое направление — реконструкция социальных процедур и ритуалов (вассалитета[10], жертвоприношения[11], полюдья[12], сбора дани[13]), т.е. типичных, периодически повторяющихся ситуаций[14]. К этому же направлению примыкают исследования форм репрезентации и символизации власти.
Комплексному исследованию образов, сакрально-магического ореола, духовных и телесных характеристик фигуры правителя посвящено сравнительно небольшое число исследований. Основополагающей для этого направления является фундаментальная сравнительно-историческая работа Дж. Дж. Фрэзера «Золотая ветвь»[15]. Представления о целительной силе французских и английских королей (в том числе и на основе средневековых легенд) всесторонне изучил М. Блок»[16]. В его труде подробный источниковедческий анализ средневековых документов удачно сочетается со сравнительно-историческими и сравнительно-этнологическими экскурсами в эпоху варварских королевств и историю неевропейских цивилизаций. В близком ключе выполнена работа Э. Канторовича о «политической теологии Средневековья»[17].
Также исследовались образы идеальных правителей и их типичные характеристики. Это направление достаточно подробно разработано на скандинавском материале[18]. К носителям власти, описанным с помощью стереотипного набора характеристик, можно отнести «конунгов Руси» в сагах о древних временах[19]. Изучаются образы государей из других «варварских историй»[20]. Все чаще в историографии особое внимание уделяется фигурам «идеальных правителей», которые стали архетипическими — королю Артуру[21], Аттиле[22], Карлу Великому[23], Чингисхану[24]. Во всех этих случаях в большей или меньшей мере привлекается мифопоэтическая традиция, поскольку сказания и легенды о правителях и их деяниях составляют важный аспект их «мифологии» и харизмы.
На легендах и сказаниях основывались также реконструкции индоевропейских представлений о власти и идеальной структуре общества[25], скифского политического устройства[26], древнейшего прообраза социального строя древних германцев[27], роли мифа о миграции англосаксов в Британию в становлении самосознания и властной идеологии англосаксонских королевств[28], легендарной генеалогии англосаксонских королей[29].
Во многих случаях без учета мифопоэтической традиции вообще невозможна реконструкция ранней истории обществ, картины мира древних коллективов, типичных социальных явлений и ситуаций. Древнейшие этапы складывания «кочевых» империй Евразии отразились в преданиях о первых вождях — хуннском «принце» Модэ[30], персидском царе Кире[31], предке тюрков Огузе и о других легендарных ханах степи[32], особенно монгольских[33]. В некоторых случаях устная традиция является, наряду с данными археологии, единственным источником для восстановления ранней истории народов и государств[34].
Однако и при изучении народов, чья история хорошо известна по письменным свидетельствам, их собственная мифопоэтическая традиция является незаменимой для реконструкции этнического самосознания, картины мира, архетипов власти. Без привлечения этих данных невозможно полностью обрисовать политическую систему древних культур Месопотамии[35], греков[36], скифов[37], кельтов[38], готов[39], англо-саксов[40], пруссов[41], персов[42], аланов[43].
Устная традиция, как правило, является ведущей формой исторической и социально-политической памяти только в «бесписьменных» (или «ограниченно письменных») обществах. Ее фиксация происходит в исторических и этнографических сочинениях более развитых соседних цивилизаций (скифские легенды известны из античных сочинений, легенда о хуннском хане Модэ — из «Исторических записок» китайского хрониста Сыма Цяня) или после освоения письменности самим народом — носителем традиции. Однако обычно процесс становления письменной культуры происходит на достаточно высоком уровне развития, чаще всего после создания государства или серьёзного усложнения потестарных структур (вождеств), иногда сопровождающегося сменой религии. В обоих случаях запись предания может привести к ero переводу на другой язык, переосмыслению с точки зрения «чужого» по своей культуре, идеологии, мировоззрению и представлениям о власти редактора.
