Славянские Боги Олимпа - [49]

Да, было бы хорошо, если бы все научные споры и дискуссии завершались только в стенах академических аудиторий, завершались бы достойно высокого слова НАУКА, если бы разногласия в теории лингвистики представляли бы собой только темы для обсуждений. К сожалению, это было не так. Борьба за научные истины переносились в стены НКВД.

«Несомненно, — пишет В. А. Звягинцев в своей статье „Что происходит в науке лингвистике“, — что с годами его научная деятельность приобретала всё более очевидный патологический характер. Чего, следуя утвердившейся инерции, старались не замечать или как-то обходить. Именно такой позиции придерживался И. И. Мещанинов»[117].

Травля профессора Поливанова началась в 1931 г., когда он открыто выступил с критикой теории Марра. Дискуссия под названием «Проблемы марксистского языкознания и яфетическая теория» проводилась в стенах Коммунистической академии. В своем докладе Поливанов подробно и аргументированно разобрал все плюсы и минусы теории Марра, показав, в чем она не нова и з чем ошибочна. И даже не побоялся сказать, что «Марр стал опасен». Сторонники Марра обрушились на Поливанова с резкой критикой, причем критикой не научной, а политической, обвиняя его в том, что он «идеологический агент международной буржуазии», называли его «кулацким волком в шкуре советского профессора». В защиту посмел выступить только профессор Г. А. Ильинский. Все боялись. И то ему разрешили это сделать для того, чтобы был ещё один аргумент против Поливанова (Ильинский уже был под прицелом НКВД). Затем началась кампания клеветы и травли. Материалы этой дискуссии были опубликованы в газете «Вечерняя Москва» под заголовком «Классовая борьба в науке. (Кто травит академика Марра?)» Гонители изображали себя гонимыми, что очень примечательно.

Кто же травил Поливанова? М. В. Горбаневский в своей прекрасной книге «В начале было слово» приводит воспоминания Ольги Михайловны Фрейденберг (опубликованы в журнале «Дружба народов» № 7 88 г.), доктора филологических наук, двоюродной сестры Б. Пастернака, в которых она пишет: «В Москве я познакомилась с Аптекарем. Это был разухабистый, развязный и дородный парень в кожаном пальто, какое носили одни ответственные работники. <…>. Весело и самоуверенно он признавался в отсутствии образования. Такие вот парни, как Аптекарь, неучи, приходили из деревень или местечек, нахватавшись партийных лозунгов, марксистских схем, газетной фразеологии и чувствовали себя вождями и диктаторами. Они со спокойной совестью поучали ученых и были искренне убеждены, что для правильной систематизации знаний не нужны сами знания». И ещё: «Они не служили, они выслуживались в госудаственных и репрессивных аппаратах. Не идейность и интеллектуальность человека служили гарантией продвижения по службе, а его услужливость и хамовитость, своекорыстие и беспринципность. В этой ненормальной обстановке и появились у власти, что вполне закономерно, берии, ежовы, вышинские и прочие»[118].

Летом 1931 г. вышла брошюра В. Б. Аптекаря и С. Н. Быковского, где давались конкретные рекомендации и призывы «провести чистку всего научного и научно-технического состава лингвистической научно-исследовательской сети, ведя линию на удаление индоевропеистов и маскирующихся марксистской фразой двурушников, обеспечивая руководство за лингвистами-марксистами». Был дан список, кого надо убрать: В. А. Богородицкий, Л. А. Булаховский, H. H. Дурново, Е. Д. Карский, М. К. Петерсон, Д. Н. Ушаков, Л. В. Щерба.

В такую атмосферу втягивалась и молодые кадры языковедов, которые брали пример со своих идейных руководителей. К ним относился и Ф. П. Филин, его научными руководителями являлся Н. Я. Марр и С. П. Обнорский, ученые не очень соединимые.

В 1932 г. был опубликован сборник статей «Против буржуазной контрабанды в языкознании», где к позорному столбу были выставлены почти все известные языковеды того времени, где их обвиняли в возрождении поливановщины и даже в неополивановщине. Ф.Π. Филин, аспирант Марра, опубликовал в этом сборнике 3 статьи. Интересны некоторые выдержки из статьи, например, посвященные разгрому Т. П. Ломтева, которому тогда, так же как и Филину, было 26 лет.

Филин пишет: «Через Гумбольдта Ломтев протаскивает кантианство в его самой реакционной части. Лозунг Ломтева „Назад к Гумбольдту“ равнозначен социал-фашистскому лозунгу „Назад к Канту“. Под флагом марксистской фразеологии Ломтев протаскивает социал-фашистскую контрабанду».

Ситуация в стране в 30-е годы была очень напряженная (если не сказать страшная). В 1934 году — убийство Кирова, за которым последовали многочисленные репрессии; 1929–32 г. — годы сплошной коллективизации, когда миллионы так называемых кулаков, подкулачников и просто середняков были репрессированы, сосланы (10 млн), умерли от голода в 1933 (6 млн человек), годы «великого террора» 1937–38 г., репрессии во вновь присоединенных землях в Западной Украине (2 млн человек), потом война, унесшая, как считают, жизни 24 млн человек. Страшные цифры. Через какую мясорубку был пропущен русский народ! Мы ещё не упомянули потери в Гражданской войне, уничтожение казачества на Кубани по прямому указанию Троцкого и многое другое.