Славянская спарта - [73]

Съ послѣднимъ зашли мы проститься съ Кимономъ Эммануиловичемъ Аргиропуло, — этимъ въ высшей степени симпатичнымъ представителемъ здѣсь русской политики, сердечно привязаннымъ къ Черногоріи и вѣрующимъ въ ея счастливую будущность. К. Э. Аргиропуло, проживъ много лѣтъ въ Черногоріи, изучилъ до мельчайшихъ подробностей ея народъ и страну; онъ объѣхалъ верхомъ всѣ границы Черногоріи и присоединенныхъ въ ней земель, побывалъ у всѣхъ черногорскихъ племенъ и даже у окрестныхъ албанцевъ, отлично постигъ духъ и характеръ народа, основательно познакомившись съ его исторіей, я пользуется во всемъ княжествѣ огромнымъ авторитетомъ.

Такіе подготовленные, правильно смотрящіе дипломатическіе дѣятели только и могутъ быть полезны истиннымъ интересамъ Россіи. Раньше Черногоріи, Аргиропуло служилъ въ Персіи и въ Константинополѣ, такъ что имѣлъ случай со всѣхъ сторонъ изучить нашу восточную политику.

К. Э. Аргиропуло проводитъ нѣсколько лѣтнихъ недѣль на «Катунахъ» (альпійскихъ пастбищахъ) Ловчева; по его словамъ, гостепріимство простодушныхъ черногорскихъ пастуховъ доходитъ до трогательности. Они ему рѣжутъ барановъ, приготовляютъ молоко и сыръ, считая это за великую честь для себя, и ни одинъ изъ нихъ ни за что не согласится взять за это хотя бы одну копѣйку съ посланника русскаго царя. Въ Катунахъ живетъ лѣтомъ и князь, и многіе другіе черногорцы. К. Э. беретъ обыкновенно съ собою своихъ кавасовъ и повара., свою походную кровать и устраиваетъ себѣ гдѣ-нибудь въ уютномъ уголкѣ горнаго пастбища деревянный баракъ. По словамъ его, нѣтъ ничего здоровѣе и пріятнѣе этой жизни на заоблачныхъ пастбищахъ. Съ княземъ Николаемъ посланникъ нашъ въ самыхъ близкихъ и дружественныхъ отношеніяхъ и почти каждый вечеръ проводитъ у него, составляя ему партію въ русскій преферансъ.

Судя по тому, что я слышалъ здѣсь, вопросъ македонскій считается самымъ труднымъ, почти неразрѣшимымъ. Взаимная вражда сербовъ, болгаръ, грековъ и румынъ въ Македоніи дѣлаетъ положеніе тамъ Турціи несокрушимымъ, и каждый изъ соперничающихъ народовъ охотнѣе мирится съ властью Турціи надъ спорными странами, чѣмъ съ господствомъ въ нихъ кого бы то ни было изъ своихъ соперниковъ, тѣмъ болѣе, что турки гораздо снисходительнѣе къ различіямъ племеннымъ и религіознымъ, а прежняго своеволія и тиранніи пашей не допускаетъ постоянное вмѣшательство консуловъ и европейскихъ державъ. Если же правительство Оттоманской Порты по обыкновенію своему ложится мертвою рукою на всѣ отрасли государственнаго управленія, то зато оно не мѣшаетъ частной иниціативѣ, промышленной и торговой, какъ показываетъ, напр., примѣръ Салоникъ, гдѣ такъ называемые спаньолы, — предпріимчивые испанскіе евреи, — распоряжаются въ сущности всѣмъ. Сами македонцы отлично понимаютъ это преимущество турецкаго владычества и мечтаютъ только о самостоятельномъ устройствѣ Македоніи, вовсе не соблазняясь перспективою промѣнять султана на Милана или Фердинанда. Конечно, самостоятельная Македонія была бы лучшею развязкою этого сложнаго вопроса, постоянно волнующаго балканскіе народы, а черезъ нихъ и Европу; дальнѣйшій ходъ исторіи показалъ бы, куда стала бы добровольно тяготѣть эта новая свободная страна. Рознь, взаимная зависть, недовѣріе и междоусобные споры до сихъ поръ губятъ славянство, какъ губили они его въ его старой исторіи; судьба Россіи при татарскомъ/ нашествіи, судьба Сербіи на Коссовомъ полѣ — не научили славянъ политическому благоразумію. Даже совсѣмъ одноплеменные сербы считаютъ, напримѣръ, черногорцевъ дикарями, а черногорцы, въ свою очередь, свысока смотрятъ на сербовъ королевства, презрительно называя ихъ «шумадійцами», т.-е. пастухами, а себя почитая вольнымъ благороднымъ рыцарствомъ. Хотя же и существуетъ тайное соглашеніе между Сербіей и Черногоріей, устроенное еще Пирочанцемъ, о взаимномъ наслѣдствѣ въ случаѣ прекращенія рода сербской династіи Обреновичей и Черногорскихъ Нѣгушей, но актъ этотъ, какъ не представленный на утвержденіе сербской скупштины, не вступилъ въ законную силу. Связь же черногорскаго княжескаго дома съ Сербіей черезъ зятя князя Николая, Петра Карагеоргіевича, не имѣетъ большого практическаго значенія, потому что сторонниковъ Карагеоргіевичей въ Сербіи чрезвычайно мало.

Турки и австрійцы отлично умѣютъ разыгрывать свои партитуры на этомъ славянскомъ инструментѣ взаимной розни и создаютъ свою силу исключительно обезсиленіемъ славянъ самими же славянами. Географическое разъединеніе Черногоріи отъ Сербіи коварно оставленнымъ въ турецкомъ владычествѣ Новобазарскимъ санджакомъ такъ же не мало способствуетъ политическому разъединенію этихъ братскихъ народовъ. Безъ политическаго благоразумія и воздержности, безъ чувства исторической справедливости, народамъ невозможно разрѣшать серьезныхъ политическихъ и историческихъ задачъ. Въ Македоніи, напримѣръ, исторія каждаго балканскаго народа по очереди ложилась на исторію каждаго предшествовавшаго народа и закрывалась въ свою очередь исторіею послѣдующаго, оставляя временамъ грядущимъ свой отдѣльный отъ другихъ характерный слой, и крайне трудно рѣшить, за какими именно вѣками македонской исторіи, за какою стадіею ея политической жизни должны быть признаны исключительныя права наслѣдства. Съ этой точки зрѣнія сама Турція, владѣющая Македоніей въ силу завоеванія въ теченіе чуть не 500 лѣтъ, тоже не можетъ быть лишена нѣкоторыхъ законныхъ правъ, на долю свою въ этомъ сложномъ общемъ наслѣдствѣ балканскихъ народовъ.