Славянская книга мёртвых - [15]

Временем общих поминок по всем «заложным» покойникам считалась у русских пора Зелёных Святок (Русальная седмица). Ещё в XVII–XVIII вв. в это время устраивались массовые захоронения в общей могиле всех не погребённых «нечистых» покойников, оставленных — как этого требовал старинный обычай — на поверхности земли.

10. Прощание

Прощание — 1. ситуация, возникающая при расставании людей (в том числе и с умершими); сопряжена со взаимным прощением и, как правило, сопровождается поцелуями; 2. обрядовая просьба о прощении, которая может быть обращена не только к живым, но и к умершим, а также к земле, воде и другим природным стихиям и объектам.

У восточных славян прощание при расставании подразумевало взаимное прощение обид (в связи с этим «прощай!» до сих пор употребляется при расставании надолго или навсегда в отличие от «до свидания!»).

Взаимное прощение и утверждение вечной обоюдной любви высказывалось и при прощании с умершим. По словам П. Петрея (нач. XVII в.), «подходят к гробу родители покойного, братья, сестры, жена, дети, друзья, родные и все присутствующие, целуют его на расставанье, прощаются с ним, потому что дольше ждать ему нечего, а пора и в дорогу».

В Харьковской губернии в первый день Вешних Дедов (Навьей седмицы) ходили до рассвета на кладбище просить прощения у отца и матери те люди, которых прокляли покойные родители. Считалось, что если в это время в земле раздастся гул, то это означает, что отец или мать простили своё дитя, и потому их приняла Земля, которая раньше не принимала их за оскорбление, нанесённое ей проклятием собственных детей.

Еще в начале XX в. во Владимирской губернии старики перед смертью ходили в поле или просили отнести их туда «с Землёй и с вольным светом проститься». На поле старик вставал на своём участке на колени и клал четыре земных поклона на все четыре стороны. Прощаясь с землёй, говорили: «Мать Сыра-Земля, прости меня и прими!», а прощаясь с вольным светом: «Прости, вольный свет- батюшка!»[18]

11. Похороны: общие сведения

Похороны — в традиционной народной культуре обряд, воплощающий мифологизированные отношения между живыми и мёртвыми, потомками и предками, этим и «тем светом». В дохристианскую эпоху у славян господствовал обряд трупосожжения на костре: кости с кострища собирали в горшок — урну, над кострищем насыпали курган. Для погребальной обрядности характерным было сочетание противоположных устремлений: удалить на «тот свет», уничтожить мертвеца (и всё, связанное со смертью, в частности, вещи умершего) в огне погребального костра и одновременно сохранить возле живых дух благодетельного предка — отсюда возведение памятников (курганов и т. п.), собирание костей в урну — новое «тело» и т. п. Ср. также древний обычай устраивать под курганом загробное жилище — дом-могилу (сруб, окружённый изгородью-частоколом) и позднейшее наименование гроба в русской традиции «домовина». Кладбище могло восприниматься как «селение мёртвых» (ср. русское «погост» — «центр сельской округи» и «кладбище»).

Персонажем славянской мифологии, непосредственно связанным с обрядом похорон, считается Баба Яга[19]: Яга, одна из ног которой — мёртвая («костяная»), живущая (лежащая на печи) в избушке «на курьих ножках» без окон и дверей, расположенной на границе «того света» (леса), и помогающая герою волшебной сказки найти путь в Иной мир, напрямую связана с образом благодетельного предка, обитающего в доме-могиле.

Обряд сожжения считался наиболее действенным способом удаления умершего (и вообще всего вредоносного) на «тот свет»: в описании похорон руса у арабского автора X в. Ибн-Фадлана один из совершавших обряд говорит, что умерший с погребального костра тотчас входит в рай (Ирий), погребенного же в земле едят черви. Черви, змеи и прочие гады воплощали опасность, исходящую из разлагающегося трупа: в русской сказке колдун говорит, что расправиться после смерти с ним можно лишь сожжением; из тела его поползут разные гады, которых также надо бросать в костёр, иначе с ними уйдёт от смерти сам колдун.

Древнерусское описание похорон Совия (вставка в «Хронику» Иоанна Малалы, ХIII в.) включает три фазы обряда погребения: Совия хоронят в земле, но там ему нет покоя, так как его едят гады; затем его хоронят на дереве, но там его кусают комары и пчёлы; затем его сжигают, и он чувствует себя на «том свете», как дитя, спящее в колыбели. Погребение на дереве явно связано с представлением о Мировом Древе, связующем всё Тремирье (Явь-Навь-Правь): ср. древнерусское описание погребального обряда вятичей и других славянских племён, помещающих урну с прахом «на столпе на путях» («Повесть временных лет», XII в.) — столп здесь также воплощает Мировое Древо. Умерший, отправляясь на «тот свет», в Закрадное хождение, проходил через все ступени восхождения души — от дома (дома-могилы) до самого Светлого Ирия.

Вторжение «заложных» покойников в мир живых в народной культуре преодолевалось особыми обрядами удаления трупа из могилы или пригвождения его к земле (осиновым колом) и т. п. Умершего раньше срока, холостого (и в силу этого опасного для живых) хоронили со свадебными обрядами.