Славяне - [11]

И. И. Земцовский. Этническая история и музыкальный фольклор

Этногенез, понимаемый как относительно длительный исторический процесс, может быть изучен только комплексно, методами смежных наук. В этом комплексе не последнее место принадлежит этномузыкознанию. Музыка может явиться существенным подспорьем в доказательстве установленных историей, археологией, этнографией, антропологией тех или иных этнических связей. Если же такие смежные сопоставления отсутствуют, то наличие научно установленного музыкального сходства между традиционными культурами может натолкнуть ученого на необходимость специальных сопоставительных изысканий, т. е. на проведение этногенетических исследований по результатам этномузыковедческого анализа. В то же время несовпадение музыковедческих выводов с выводами смежных наук может стимулировать дальнейший поиск, выдвижение новых гипотез и уточнение старых. Сразу возникает законный вопрос - что именно позволяет музыкальному фольклору стать равноправным "вкладчиком" в междисциплинарное исследование этногенеза? Коротко говоря, основания для этого дает многовековая устойчивость музыкально-фольклорных типов (мелодических, ритмических, ладовых, фактурных) и типов интонирования (способов музыкального исполнения), т. е. наличие в каждой культуре своего рода фонда музыкальных формул. Эта устойчивость составляет фундаментальное свойство музыки устной традиции, тем более поразительное, чем неуловимее, подвижнее, "летучее" кажется сам материал ее - музыкальный звук. Но, отлившись в типовые формы, образовав канонический интонационный словарь - язык формульного мышления, музыка устной традиции выступает своего рода этническим стереотипом, чья сохранность оказывается залогом полнокровного существования этноса. К сожалению, музыкальный фольклор в данном аспекте целенаправленно не изучался. Этномузыкознанию предстоит здесь многое сделать заново. Понятно, что на этом пути его ожидают немалые трудности. Назову хотя бы три, учет и преодоление которых первостепенны. Первая трудность - методологическая. В этномузыкознании имеются разные "школы", различные направления, достаточно разноречивые. В частности, по-разному понимается то в музыкальной форме, что может свидетельствовать именно о ее этнической традиции и указывать на следование определенной культуре, а не только лишь чисто эстетический феномен. Методологические аспекты изучения музыки как исторического источника все еще разработаны слабо, непоследовательно, а между тем именно они представляют первостепенный интерес для этнографии и этногенетически нацеленных дисциплин. В самой общей форме можно сказать, что существуют два вида исторических источников музыки - материальный (например, музыкальные инструменты) и нематериальный, точнее, непредметный (имеются в виду интонационные источники - "звуковая материя" музыкально осмысленного интонирования). Первый более понятен, веществен и потому сближается с предметом изучения в археологии и этнографии, и в этой области есть уже заслуживающие внимания научные результаты. Второй чрезвычайно сложен, так как требует осознания музыкальной интонации как явления смыслового, в котором находит выражение специфика соответствующего этноса, создавшего соответствующую культуру с присущими ей социально-художественными институтами, традициями, идеалами, языком и музыкальными диалектами. Этноисторическая определенность музыкально-интонационных свидетельств фольклора воистину поразительна, но она становится очевидной не сразу и не каждому. Для ее "прочтения" нужна разработка специальной методики, которая должна строится, по моему убеждению, на учении акад. Б. В. Асафьева об интонировании как музыкально-семантическом процессе [141, с. 81 -93]. Вторая трудность связана с неполнотой материала, его количеством и качеством. Различные традиции представлены в этномузыковедческих публикациях неравномерно или недостаточно: не все в них достоверно, не все зафиксировано с должной полнотой и тщательностью отражения "текста" и "контекста" реального исполнения; очень мало каталогизаторской и мелогеографической проработки материала, мало музыкальных картограмм, зато много лакун и "белых пятен" на этномузыкальных картах. Третья трудность связана с первыми двумя. Ее можно охарактеризовать как недостаток исследовательской эрудиции. В частности, никакой этнос нельзя очертить, не выйдя за его пределы. Касается это и музыки устной традиции. Так, нельзя с должной уверенностью очертить славянское в музыке без специальной проверки того, известно оно или нет другим этносам. То же касается наличия в каждой культуре разных уровней, глубин и "кругов" этнических связей (например, для музыки восточных славян финские, балтские, тюркские связи - основные, но не единственные). Если исследователю неизвестны инонациональные материалы, его выводы по этническому своеобразию изучаемой им культуры неизбежно будут носить самый предварительный характер и, в частности, не будут пригодны для сопоставлений с выводами смежных дисциплин. Учитывая эти сложности, мы формируем три исходные предпосылки и одновременно