Славная Мойка — священный Байкал - [2]

Шрифт
Интервал

За отсутствие на уроке нам, понятно, влепили по замечанию, и Нина мне сделала сочувствующие глаза, но уже не до нее было, я все думал, где достать длинную бечевку. Андрюшка, наверно, тоже думал об этом, мы с ним еще на географии чуть не схлопотали по замечанию, но обошлось, потому что урок был последний и географичка куда-то торопилась. Как учителя торопятся — одно удовольствие наблюдать, они тебя с полуслова понимают, не то что в начале урока.

— Придумал, — сказал Андрей, когда урок кончился. — У девчонок в том шкафу, где рукоделие, есть толстые нитки.

— Не выдержат, — сказал я.

— Еще как выдержат. У них там сороковой есть размер — это тонкие, и десятка — толстые. Я на десятке змея запускал, и портфель, правда, без книг, с балкона вниз передавал. Выдержит. Но вообще-то можно и вдвое взять нитку.

Окна нашего класса выходили на школьный двор. Во дворе после уроков семиклассники играли в тили-били.

План был такой: я добываю от нашего класса ключ, запираюсь в классе и вывешиваю из форточки длинную нитку. Андрюшка внизу привязывает к нитке авоську (авоська у него всегда лежала в портфеле, чтобы он за хлебом из школы заходил) — и ждет. Как только в игре случится удобный момент и мяч выбьют на аут около Андрюшки, он хватает его и пихает в авоську, а я авоську поднимаю.

За Андрюшкой гнаться долго не будут, потому что мяч-то все же не у него, а на виду. Кроме того, чтобы Андрюшке легче было убегать, портфель его на время операции доверяется Томашевской, которая стоит тут же, за углом школы. Я вытаскиваю нитку, пока мяч не повиснет около нашего окна, заматываю нитку за оконную задвижку и либо успеваю убежать, либо остаюсь в запертом классе, потому что семиклассники, конечно, в школу ворвутся. О том, как вернуть ключ на место в учительскую, мы пока не думали.

План Нине очень понравился. Она сказала, что если мы сделаем, что задумали, то семиклассники будут опозорены.

— Мы тоже так думаем, — сказал Андрюшка.

— А может, я буду внизу? — спросил я.

— Нет, — сказала Нина. — Ты, Митя, будешь наверху, это опасней.

— Это почему же опасней? — спросил Андрей.

— Так уж. Опасней.

— Мне тоже могут накостылять, — сказал Андрей.

— Могут. Еще как могут, только ты бегаешь быстро… А тебе точно накостыляют, — шепнула она тихонько мне, когда Андрей привязывал сетку к нитке. И глаза ее снова стали большими и круглыми. Не нравилось мне это.

Ключ я добыл довольно легко. Я вошел в учительскую, будто за мелом, хотя уроки уже кончились, но завуч в это время распекал каких-то малышей и внимания на меня не обратил, только кивнул. Наш ключ лежал на столе, покрытом сукном, среди других ключей, я сгреб его незаметно и еще, поискав для виду мел, сказал, что найти не могу.

— Значит, у тети Маши возьми, из кладовой, — посоветовал завуч.

— Хорошо, — сказал я и побежал в класс.

Семиклассники уже сложили кучей свои пальто на скамейку и, съежившись от мороза, спорили, кому с кем играть. Мяч у них был хороший — это и отсюда, с третьего этажа, было видно.

Андрюшка с Ниной прошли мимо семиклассников и посмотрели вверх на мое окно. Я им помахал рукой. Они мне тоже помахали. Нина взяла у Андрюшки портфель и отошла подальше.

Андрей стал подходить прямо под окно, мне уже было его не видно, и я решил, что надо окно раскрыть. Оно у нас на зиму не заклеивалось, чтобы быстро проветривать. Я открыл раму и лег животом на подоконник. Стало холодно, но зато все видно. Нитку я держал в руках. Снизу к нитке уже подходили малыши и даже подергивали, но Андрей стоял рядом и малышей отгонял. Авоська лежала на земле, чтобы было не так заметно.

Семиклассники начали игру, забегали под окном. Играли молча, норовили побольше толкаться и побольше бить по мячу, видно, все продрогли. Андрюшка стоял около нитки и еще к мячу не выскакивал ни разу — семиклассники пока что не устали и держались за мяч цепко — аутов не было.

Мне скоро надоело смотреть, как они гоняются, и я тоже замерзать стал, но тут во дворе что-то бахнуло, я глянул в ту сторону и увидел Нинку, которая стояла у стены, держа в руках перегоревшую лампочку. Нинка бахнула второй раз и замахала мне руками над головой и запрыгала. У ног ее стояли два портфеля.

— Тащи! — вдруг услышал я снизу голос Андрея, но не сразу сообразил. А когда сообразил, то чуть не свалился с подоконника. Я дернул за нитку, тут же догадался, что дергать нельзя — оборвешь, и потянул нитку ровно, и почувствовал на конце ее тяжесть, как бывает на конце лески…

Потом я глянул вниз, увидел качающийся в авоське мяч, и под ним подпрыгивающих и орущих семиклассников. Андрей бежал через двор, а за ним гнались двое; Нины с портфелями не было.

Мяч качался около второго этажа. Семиклассники, зайдя под самую стену школы, кидались вдоль нее ледышками, старались попасть в авоську — прямо кидать боялись — сразу за мячом было стекло.

Я подумал, что, может, так его лучше и оставить висеть, но тогда его можно было достать из окна ниже, а что там за классы — кто их знает! Я подтянул мяч повыше, совсем под наш подоконник.

Ледышки стали летать мимо нашего окна. Я положил мяч на карниз, прикрутил нитку и быстро закрыл окно. Крика семиклассников внизу сразу не стало слышно.


Еще от автора Михаил Сергеевич Глинка
Повести

В книгу ленинградского писателя вошли издававшиеся ранее и заслужившие высокую оценку читателей повести «Горизонтальный пейзаж» и «Конец лета». Статья о Михаиле Глинке и его творчестве написана Н. Крыщуком.


Петровская набережная

Повесть о воспитанниках нахимовского училища, поступивших в него вскоре после окончания Великой Отечественной войны.


Рекомендуем почитать
В боях и походах (воспоминания)

Имя Оки Ивановича Городовикова, автора книги воспоминаний «В боях и походах», принадлежит к числу легендарных героев гражданской войны. Батрак-пастух, он после Великой Октябрьской революции стал одним из видных полководцев Советской Армии, генерал-полковником, награжден десятью орденами Советского Союза, а в 1958 году был удостоен звания Героя Советского Союза. Его ближайший боевой товарищ по гражданской войне и многолетней службе в Вооруженных Силах маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный с большим уважением говорит об Оке Ивановиче: «Трудно представить себе воина скромнее и отважнее Оки Ивановича Городовикова.


Вы — партизаны

Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.


Музыкальный ручей

Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.


Мой друг Степка

Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.


Алмазные тропы

Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.


Мавр и лондонские грачи

Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.