Слава - [7]

А рядом в зале тренировались самбисты. Я пошел туда. Дима Запорожцев тренером был. Я говорю, слушай, возьми меня к себе, я никогда не боролся, но я тебе обещаю, что стану твердо ходить, делать все, что скажешь. И он меня забрал, и меня покатило – я за три с половиной года стал мастером спорта. Кстати, жили мы на Серпуховской, а спортзал был на Курляндской, это трамваем минут 40 – так я ни на одну тренировку на трамвае не поехал, я специально бежал за трамваем. Нормальную форму соблюдал.

Тренировки тяжелые были, Димка нам давал хорошие нагрузки. А потом он ушел, мы уже учились на третьем курсе, я тогда по первому разряду боролся, и пришел Костя Смирнов, он был мастер спорта по боксу и мастер спорта по самбо. Рост примерно метр семьдесят, может, чуть-чуть повыше, но шея у него начиналась прямо под ушами, длинный нос перебит в двух местах и такая челочка, на него просто посмотреть – и можно было сдаваться сразу. У нас он только подрабатывал, а официально тренировал оперативный пункт ленинградской милиции, не патрульных, а именно оперативников. Вел у них самбо и спортивный боевой комплекс. Почему я потом туда попал – это отдельная песня.

Дело молодое

– В году 1958-м появились так называемые бригады содействия милиции, бригадмил, это еще до дружинников было. И в эти бригады набирали ребят-спортсменов, именно вот таких борцов, боксеров. Я попал в число первых бригадмилов. Во-первых, это было почетно. Во-вторых, там имелись поблажки по учебе, хотя мне они, в общем-то, не очень нужны были. И масса интересных вещей.

Мы ходили в рейды на Ленинградскую барахолку. Что такое Ленинградская барахолка? Я не знаю, как сейчас, а тогда это невозможно было себе представить, чтобы продавали там все. Сидел мужик и продавал гвозди поштучно, бывшие в употреблении, гнутые. Ходил чудак, я запомнил просто, он часто мелькал, который продавал туфли Раджа Капура – был такой известный индийский актер, в «Бродяге» снимался. Вот я его года полтора видел, он все время эти туфли продавал. Там же мы заловили мужика, у него был полный чемодан швейцарских, настоящих швейцарских золотых часов. И мы его когда заловили, он нам говорит: ребята, давайте я вам дам сейчас по тысяче рублей. А у меня степуха повышенная была 32 рубля. Тыщу! – и дам еще по паре часов, идите вы себе, а я пойду себе. Но мы же сознательные, мы же его привели, конечно.

Я уже не говорю про рейды по злачным местам, там, где женщины не самого строгого поведения принимали не очень ответственных ухажеров, это был кошмар. В то же время, кстати, была колоссальная драка на Кировском стадионе. Это стадион-стотысячник, был ангшлаг, и играл «Зенит» с «Торпедо». «Зенит» к началу драки почетно проигрывал со счетом 1:5». Когда вратарь пропустил третий мяч, на поле выбежал мужик на костылях, и стал орать: уходи, лучше я стану на ворота. Ну, мужика милиционеры повязали и поволокли.

В это время начался крик: милиция издевается над инвалидами, инвалидов бьют. И начали бить милицию. И понеслось. Метелили все всех, никто же не знает уже, кого бьют. Ментов били по-черному, сразу и били, и резали. Сыграли тревогу какому-то из училищ – помню, что прибежали ребята-курсанты моряки. Их начали резать. Тогда подняли по тревоге все училища питерские, больше того, объявили, что курсантов режут, а поэтому вы никого не жалейте, всех, кто стоит, – бейте. И ребята приехали уже с бляхами на руках, это было молотилово со страшной силой.

Так вот после этой игры нас стали сажать за воротами на скамеечку под видом журналистов, и мы там добросовестно отсиживали вот такие игры. Нам разрешили тренироваться боевому комплексу, я ходил к ним в полк на тренировки. Вот просто пример, в чем отличие было. Ездили мы на матчевую встречу в корабелку, отборолись, обратно долго едем трамваем. Вечер, народу много, мы все стоим, и Костя Смирнов, тренер, в том числе. И какой-то кадр полез к нему в карман, мелочишку пощипать. Костя вытащил его руку, об колено хрясь, и у него кости наружу повылезали. Он ему руку отдал и сказал: иди, больше воровать не будешь. Как мы на него окрысились тогда, мы с ним месяца три вообще не разговаривали, на тренировку не ходили, никуда. Пока не собрал, не извинился, не сказал, что он был неправ. Ну, понятно, здоровый ты мужик, понятно, что это редиска, но зачем же так, ну?

Конечно, были и обычные студенческие развлечения, в том числе редкие гастрономические. Я говорил про степуху в 32 рубля. Общага есть общага, всегда хочется кушать.

Поначалу мы выработали себе устойчивый рацион: это были пирожки с ливером, которые, когда они были свежими, стоили 5 копеек штука, а когда они были трехдневные, то стоили три копейки штука. Мы, конечно, покупали трехдневные. Потом покупали чашку киселя в брикетах. Одного брикета на чайник – как раз. Поэтому мы покупали по три-четыре пирожка на ночь, и в духовку, плюс чайник киселя – это был наш харч.

Скоро я понял, что так жить нельзя, надо побочный заработок иметь. И, как все студенты, пошли на вокзал рядышком, вагоны выгружать. Очень быстро дошло, что это тупое дело, заработка никакого, только мучаешься. Особенно, если вагоны с картошкой, это вообще караул. Она ни лопатой не берется, ничем не берется, а вагоны же здоровенные, крытые вагоны, 40 тонн. 3 рубля за ночь. Ну в лучшем случае пятера. Сколько таких ночей нужно?