Слава и трагедия балтийского линкора - [7]

С наших кораблей, ставших на якорь, усматривались вдоль набережной стены больших домов, в некоторых зияли огромные бреши, а далее стелились дымы многочисленных пожаров. Но, как потом оказалось, строения, которые с моря выглядели уцелевшими, в действительности состояли из растрескавшихся, полуобвалившихся стен. Крыши и все междуэтажные перекрытия с внутренними стенами провалились до самого низа.

Перед последствиями Мессинского землетрясения побледнели все описанные историей подобные случаи.

В данное время можно сказать, что большим ужасом сопровождалась лишь бесчеловечная атомная бомбардировка американскими империалистами беззащитных японских городов Хиросимы и Нагасаки.

28 декабря в 5 час. 30 мин., когда все жители Мессины спали, произошел первый и самый сильный подземный удар, продолжавшийся около 25—35 секунд, а через две минуты все было кончено — все было перевернуто вверх дном. Люди даже не успели сообразить, что случилось, как оказались погребенными под развалинами, совершенно раздетые в холодную зимнюю ночь. Со всех сторон раздались стоны, мольбы или смех помешавшихся людей. Немногим живым, пытавшимся спасаться по сухому пути, пришлось пережить страшные часы, прежде чем им представилась возможность добраться до мест, где им могли оказать какую-либо помощь. Все дороги были испорчены до неузнаваемости землетрясением и непрерывными дождями. Около двух суток власти ближайших к Мессине местностей не могли оказать действенной помощи беженцам несчастного города.

Подземные толчки (свыше 100) продолжались весь день 28 декабря и несколько реже и слабее в последующие дни; один из водных потоков, пересекавших Мессину и высохший в первый день землетрясения, через два дня снова наполнился водой, но уже горячей. В довершение бед в несчастном городе сразу же взорвались газгольдеры и в разных местах запылали склады керосина, деревянного масла и каменного угля. Пожары распространялись во всех направлениях; тушить их было некому и нечем.

Для спасения оставшихся в живых мессинцев с русских кораблей съехал на берег почти весь личный состав. По велению сердца нести вахту на кораблях и обслуживать механизмы брались больные люди. Например, двухсменную палубную вахту на «Славе» нес больной флагманский артиллерист кап. 2 р. Молас.

Когда мы первоначально высадились на набережную, к нам хлынула толпа полуголых, в отрепье людей, взывая о помощи. Лица больные, изуродованные, глаза у всех дикие, блуждающие. Обожженный человек хватает за руки и с пеной у рта кричит: «У меня засыпано трое — отец, мать и сестра, скорее, скорее на помощь!» Женщина бросается на колени, простирает руки, плачет, смотрит полоумными глазами, куда-то показывает, но не в состоянии что-либо сказать. Становилось страшно при виде этого человеческого безысходного горя!

Голод и жажда мучили оставшихся в живых людей, и для них сразу же было организовано на набережной питание. Хорошо развернули эту работу англичане с крейсера «Sutley», богато снабдившиеся в своей базе на Мальте.

Здесь же, на набережной наш медицинский персонал открыл перевязочные пункты. Непонятно каким образом один трубопровод на набережной давал пресную воду; видимо, она поступала самотеком но сохранившемуся акведуку с гор.

Разрушенные дома лежали перед нами огромной грудой камня, древесных обломков и мусора. Бывшие большие улицы представлялись широкими расселинами на обширном поле развалин.

Съехавшие на берег русские моряки, разбившись на мелкие группы, — иногда даже по два человека, пошли по этим развалинам.

В день прибытия русских кораблей 29 декабря и когда высаживались первые отряды, развалины были еще полны жизни. Всюду под землей были слышны плач, стоны и стуки, ведь заживо погребено было около 70 000 человек.

Тяжко было сознавать, что здесь, под тобой, молят о спасении живые люди, другие мучаются в предсмертной агонии — и сколько уже там бездыханных трупов. Жутко было ступать ногами на такие руины.

Русские моряки работали в полном смысле слова самоотверженно. Во многих случаях они рисковали быть засыпанными под рушившимися остатками домов. Землетрясение еще продолжалось. Под землей часто раздавался густой, тяжелый гул. Однажды подземный удар был такой сильный, что на «Славе» на рейде люди выскочили на верхнюю палубу посмотреть, не происходит ли что-либо на берегу. Ощущение колебания земли под ногами совершенно особенное; его ни с чем не сравнить, — оно вас подавляет.

Группе моряков пришлось однажды работать около громадной отвесной стены с трещинами, готовой каждую минуту рассыпаться. Из-под груды камней у подножия стены доносились тяжкие стоны нескольких людей. Был ряд подземных толчков, стена качалась, с нее сыпались камни, моряки то отскакивали, то косились на стену и с замиранием сердца ожидали, что произойдет. Стена устояла, и здесь было отрыто пять человек.

Но был случай, когда при очередном сотрясении земли окончательно обрушившееся здание засыпало инженер-механика Федорова с линейного корабля «Цесаревич» и четверть часа он не слышал голосов, хотя матросы с отчаянной энергией отрывали его. Аналогичный случай произошел с матросом «Славы», когда он переносил спасенную им девушку и оказался под развалинами внезапно обвалившейся стены городской ратуши. К счастью, оба случая закончились благополучно.