Слава героям - [4]

— Инструкция предписывает нам ездить по твердому грунту шагом, — горячо заговорил Буданов. — Но мы же полевая артиллерия. На учениях должны тренироваться с ходу занимать позиции, быстро разворачиваться, приводить орудие к бою. Тут некогда пробовать, какой под ногами грунт — твердый или мягкий. Да и на войне этим вряд ли придется заниматься.

Командующий достал из кармана книжечку, что-то записал в нее. Уезжая из полка, он сказал Рябову:

— Толковый из Буданова получится артиллерист. Подумайте о его выдвижении. Нам нужны боевые командиры, Николай Федорович.

— Думаем, товарищ командующий, Буданова начальником штаба назначить. И дело знает, и службу любит.

— Это резон, — согласился Уборевич, — пусть штабную практику пройдет, а потом мы его на полк переведем.

ПРОБИЛ ЧАС ИСПЫТАНИЙ

В 1939 году капитан Феоктист Буданов принял полк. Правда, не свой, не тот, в котором прослужил пятнадцать лет и дослужился до помощника командира полка, а другой, только что сформированный.

Местом дислокации артиллерийского полка стал Карельский перешеек. Расположился полк почти на самой границе, в долине между высотами. Соседями артиллеристов, кроме пограничников, были и стрелки пехотного полка, которым командовал боевой офицер майор Литвинов.

— Тесновато нам тут будет между скалами, — не на шутку встревожился Литвинов. — Не особенно развернешься.

— Для маневра место не совсем подходящее, — согласился Буданов. — Но огневая позиция ничего, есть где тренироваться.

Присутствовавший при этом разговоре начальник пограничной заставы улыбнулся. Он не скрывал радости, чувствуя за спиной такое внушительное подкрепление.

Началась самая обычная, уставами предусмотренная жизнь. Полки несли службу, проводили полевые учения, соревнования по стрельбе, конно-спортивные праздники… Феоктист Андреевич Буданов по-прежнему брал своего коня и показывал на скачках преотличнейшую выучку, удивляя всех красноармейцев своей ловкостью, силой и точностью удара.

А гроза надвигалась. По Западной Европе катился огненный смерч войны, с барабанным боем маршировали гитлеровские полчища, оккупируя одно государство за другим. Огонь бушевал уже вблизи границ нашей страны.

В воскресное июньское утро широко распахнулась дверь дома, где жил Буданов, и на пороге появился начальник штаба Севолайнен:

— Война, Феоктист Андреевич!

А уже через несколько минут командир полка, начальник штаба и комиссар стояли у стола, на котором лежала развернутая карта. В штаб позвонил Литвинов. Он, так же как и другие командиры, не получил пока никаких распоряжений из дивизии.

— А какие, собственно говоря, нам нужны теперь указания, — ответил Феоктист Андреевич. — Напали на нашу страну, несколько часов идет война, а мы все инструкции ждем. К черту! Командиры мы или не командиры?

Вошел секретарь партбюро политрук Лосев и доложил, что полк выстроен, можно начинать.

— Пойдемте, товарищи, на митинг, — пригласил всех командир.

Артиллеристы стояли колоннами. Командир полка окинул взглядом людей, посмотрел на развевающееся на правом фланге знамя, произнес глухо:

— Вот и пришел, товарищи, час испытаний. На нашу Родину напал враг, напал вероломно, по-разбойничьи. Мирная жизнь и труд наших людей нарушены, отныне все должно быть подчинено отпору агрессору. Нам волею судьбы выпала доля первыми встретиться лицом к лицу с врагом на этом небольшом участке советской границы. Так клянемся же, друзья, под сенью боевого знамени стоять стойко, биться до последней капли крови, держаться за каждую пядь земли, быть храбрыми до конца. И победа будет за нами!

— Клянемся! — повторил мощно и грозно полк.

Четыре дня на этом небольшом участке нашей земли, где заняли боевые позиции стрелки и артиллеристы, было тихо. Радио приносило тревожные вести. Красная Армия по всему фронту от юга до севера вела кровопролитные бои. А тут ни одного выстрела. Это озадачивало и настораживало.

— Беспокоят меня вон те две высоты, — показывая в сторону финской границы, говорил Буданов начальнику штаба. — Враг или с них нанесет удар, или же обойдет их и зайдет нам с тыла. Нужно быть готовыми встретить противника.

Произошло так, как и предполагал Феоктист Андреевич. Противник не решился наступать на участке, где его ждали хорошо вооруженные стрелки и артиллеристы. Финны, используя высоту, под ее прикрытием вышли к озеру и нависли с флангов. Создалась угроза окружения.

Командование дивизии приказало стрелковому и артиллерийскому полкам занять второй рубеж. С боями наши войска стали отходить к Сортавале.

В эти трудные дни, когда обстановка быстро менялась, когда в течение одного дня приходилось наступать и обороняться, отбивать контратаки и выходить из окружения, командир полка делал все необходимое, чтобы сохранить у людей спокойствие, уверенность в победе. «Паника — страшнее врага», — говорил он подчиненным ему командирам и требовал, чтобы они властной рукой наводили порядок, добивались во всем строжайшей дисциплины. Слова командира не расходились с делом.

После трехдневных боев стрелки по приказу командира стали отходить. Их прикрывали артиллеристы. Когда последние пехотинцы прошли мост, высоко нависший над бегущей меж гранитными скалами речкой, один из штабных офицеров, отвечающий за переправу, капитан Кочетков приказал вывести мост из строя. Бойцы подкатили несколько бочек бензина, чтобы облить мост и поджечь. Об этом Буданов узнал от своего адъютанта.