Слаще жизни - [12]

– Хорошо, пусть будет по-вашему. Закончив с уборкой мусора, он подошел к машине, возле которой стояла, поджидая его, Эва.

– Эва, разрешите мне сегодня вечером повести вас куда-нибудь в тихое, уединенное и приятное местечко.

Впервые за все время Эва не сумела скрыть свою радость.

– Я буду в восторге, Ник;

Потянувшись к нему, она быстро поцеловала его в губы и улыбнулась такой лучезарной улыбкой, что его внезапно пронзило острое наслаждение.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Ник почти не прислушивался к псевдополитическому разговору, который шел за его столом, и в еще меньшей степени участвовал в нем. Спрятавшись за бледно-янтарной тенью очков, которые носил вечером, он целиком был сосредоточен на женщине, занимавшей столик в дальнем углу элегантного обеденного зала.

Больше часа назад он увидел, как она вошла, и залюбовался абсолютным самообладанием, с каким она пересекла зал и была усажена за столик в одиночестве. Все в ней притягивало его взгляд. Облако мягко вьющихся медных волос, изящная походка, длинные ноги в тончайших шелковых чулках, простое облегающее платье цвета шампанского, искусно скроенное так, чтобы подчеркивать высокую полную грудь и обтекать тонкую фигуру; почти незаметное покачивание бедер, от которого слои полупрозрачных расклешенных юбок игриво колыхались вокруг ног. Все в ней завораживало его. Взгляд ее оставался прямым и открытым, а лицо хранило спокойное выражение, хотя со всех сторон к ней стали поворачиваться головы. И немудрено. Каждый из присутствовавших в зале мужчин ощущал точно так же, как и он сам, что эта женщина таит в себе скрытую глубину, заслуживающую того, чтобы ее исследовали… если только женщина это позволит.

Усевшись за столик, Эва с улыбкой заказала бокал вина, а потом непринужденно повернулась и стала осматривать зал. Он не сознавал, с каким напряжением ждет момента, когда их взгляды наконец встретятся. Подобно лазерному лучу, взгляд Эвы Джеймс прожег насквозь холодную оболочку и воспламенил таящуюся под ней живую плоть. Ник ощутил, что даже его щекам стало тепло. А ниже… Ну, об этом лучше не думать при таких обстоятельствах.

На протяжении трех блюд и шестидесяти пяти нудных минут ему пришлось украдкой наблюдать, как она в одиночестве ест свой обед, который ему нестерпимо хотелось с ней разделить. Он взглянул на стоявшую перед ним почти нетронутую тарелку и попытался вспомнить вкус одного из самых дорогих обедов, когда-либо заказанных в Вашингтоне. В памяти не осталось ни малейшего впечатления от еды. Вид тарелки просто лишний раз напомнил ему о том, насколько расстроились все его планы. С чувством досады он жестом показал ненавязчиво присутствующему официанту, чтобы тот убрал ее.

– Нет аппетита? – спросила сидящая слева женщина.

– Немного жирновато для меня, – ответил Ник, с неохотой переключая внимание на собеседницу, которая прилагала все силы, чтобы возбудить в нем интерес. – Кстати, этот законопроект, по которому ожидается голосование на следующей неделе… Каковы шансы, что он пройдет комиссию целым и невредимым?

Когда женщина пустилась в сверхподробный рассказ, рассчитанный на то, чтобы удержать его внимание, Ник придал лицу некое неопределенное выражение и прикрылся им словно щитом. Он знал, что никто не догадается, какое разочарование вскипает под его ледяной сдержанностью.

Согласившись выпить после встречи, он не ожидал, что обед превратится в нескончаемые посиделки. Не в силах отказаться от надежды спокойно посидеть где-нибудь тет-а-тет с Эвой, он позвонил к ней в гостиницу и сообщил, что заказал ей столик в том же ресторане, где должен был обедать. Он собирался сбежать от своего стола, как только она придет. Эти надежды рухнули, когда нынешняя сенаторша от Нью-Йорка, случайно тоже обедавшая здесь, поддалась уговорам его сотрапезников и пересела к ним за стол. В результате обед превратился в некое мероприятие, от которого он не мог отвертеться, поскольку кое-кто из его деловых клиентов поддерживал эту даму. Вот так и получилось, что, пока он старался сохранять вежливость, тот единственный в мире человек, с которым он действительно хотел быть вместе, обедал в одиночестве в нескольких метрах от него.

Наконец внимание собеседницы отвлек вопрос с другого конца стола. С беззвучным вздохом облегчения Ник снял очки и откинулся на спинку стула. Тотчас же позабыв о своих обеденных партнерах, он уже скользил взглядом поверх мягко освещенных столов, играющих бликами фарфора, хрусталя и серебра, в том направлении, где сидела Эва. Казалось, она тоже сверкает и переливается. Теперь он по крайней мере может наслаждаться ее видом.

При каждом движении головы камешки в ее серьгах дерзко подмигивали сквозь завесу отливающих медью волос. Свет от свечей мерцал на коже, завораживая его. Грациозное движение руки, протянутой за чашкой с кофе, доставило ему неописуемое удовольствие. Все в ней вызывало его интерес и одобрение. Словно до этого дня он и не видел ее как следует. Возможно, так и было. Возможно, он не осмеливался, не позволял себе увидеть эту женщину, которая с такой легкостью могла вывести его из равновесия. Странно, но ему казалось, что он даже ощущает в воздухе слабый аромат ее духов. Нет, надо наконец понять, что именно в ней так мучительно волнует его. А она действительно волновала его и мучила.