Сладкое желание - [6]

Конечно же, время приглядываться к подходящим молодым леди уже пришло. Или же, по крайней мере, прислушаться к наставлениям его бабушки, поскольку уж она-то уделяла много внимания таким вопросам. Она прислала ему список «кандидаток», которых изучила лично. Все они были из семей с безупречной репутацией. У всех у них матери были плодовитыми — а значит, будут плодовитыми и они. Это, как он узнал, было для его бабушки самым важным критерием.

Его мать умерла, когда рожала его, и бабушка презрительно обозвала ее «слабачкой». Сидя в кресле, эта старая дама, закутанная в кашемировые шали и окруженная своими кошками, заявила, что его покойная мать была «уж слишком хрупкой» и «совсем не плодовитой». Она выставила шишковатый палец по направлению к Колину и поучительно произнесла: «Твоему отцу следовало жениться на женщине покрепче. На такой, которая так легко бы не сломалась. А он, глупец, прельстился красотой. Но с тобой такого не произойдет, парень. Я об этом позабочусь. Ты будешь поумнее моего Чарльза. Ты женишься на крепкой и плодовитой девушке».

Хотя его бабушка говорила о его будущей невесте как о какой-нибудь свиноматке-рекордсменке, он не утруждал себя тем, чтобы возражать ей. Колин прекрасно понимал, что достигшую семидесятилетнего возраста женщину уже невозможно изменить.

Отец его умер, когда Колин был еще маленьким мальчиком, однако он все же помнил большую тень мужчины, который заходил в детскую комнату. Держа в руке бокал с алкоголем, импозантный граф таращился на Колина своими покрасневшими глазами. «Ты похож на нее, малыш». Затем — с таким видом, как будто он уже не мог больше этого выдерживать, — отец поворачивался и уходил, оставляя Колина наедине со своей нянькой.

Вот и все, что Колин помнил о своем родителе. Кончина графа Стрикленда отнюдь не стала в жизни Колина трагическим событием. Как-то утром экономка сообщила мальчику, что его отец умер, а затем, даже не вздохнув, поинтересовалась, хочет ли Колин, чтобы ему в кашу положили мед.

Он и дальше проводил свою жизнь преимущественно в одиночестве до тех пор, пока его не отправили в школу и пока он не встретил там Отенберри. Близкие родственники Маркуса в каком-то смысле стали для Колина заменой его ближайшего окружения. Он вдруг почувствовал, что ему уже не так одиноко, как раньше.

Несмотря на то, что у него не было крепких семейных уз, он все-таки чувствовал себя обязанным продолжить род Стриклендов. А может, как раз именно поэтому он это и чувствовал. Из-за того, что он не имел близких родственников. У него не было клана, который можно было бы назвать своим. Ему хотелось, чтобы у него были дети… То есть чтобы у него были какие-то близкие родственники. У него ведь их никогда не было. Он провел бóльшую часть уже прожитой жизни в обществе представителей рода Отенберри. Все то время, которое он находился не в школе, его можно было найти среди них. Это было для него лучше, чем коротать время в опустевшей школе или же томиться от скуки в своем родовом поместье, где можно было пообщаться разве что со слугами.

Его имение уже больше не будет пустым после того, как он женится и наполнит его своими отпрысками. Эта мысль немного утешала его, ведь именно этого он тайно желал в душе. Ему хотелось, чтобы у него было с десяток детей, не меньше. Он усмехнулся. Его бабушка, вдовствующая графиня, пришла бы в восторг, если бы узнала о таких его надеждах. Чтобы обзавестись отпрысками, ему оставалось только одно — найти девушку, которая бы ему их нарожала.

Найти ее. Но не сегодня вечером. Сегодня вечером он не потратит уже больше и одной секунды на размышления о браке и о том, как бы обзавестись наследниками.

Колин поднялся по лестнице на второй этаж. Там было тише и темнее, чем на первом, и сама обстановка наводила на мысли об интимных встречах. У него таких встреч в «Содоме» за последние годы было отнюдь не мало. Сегодняшний вечер казался ему идеальным для еще одной такой встречи.

Он заморгал, привыкая к полумраку, и пошел вдоль по коридору мимо открытых дверей, за которыми происходили всевозможные нескромные действа. Идя по коридору, он заходил в некоторые из комнат и затем выходил из них. Он, пожалуй, найдет ту рыжеволосую и уговорит ее спуститься к Отенберри, чтобы оторвать его от общения с бутылкой.

И тут он заметил ее.

Его внимание привлекло то, что она стояла абсолютно неподвижно и молчала, хотя все остальные вокруг нее разговаривали, смеялись и жестикулировали, перемещаясь по залу.

Он зашел в просторный салон. Лампы с красными абажурами окрашивали помещение в огненные оттенки, и это делало обстановку какой-то потусторонней. Здесь люди могли почти забыть, что они находятся в центре Лондона, и представить себе, что проводят время в каком-нибудь пристанище разврата где-то в Средиземноморье.

Дизайн салона был тщательно продуман. В каждом углу и вообще по всему периметру имелись ниши, обеспечивающие уединение тому, кто его жаждал. Из закрытых занавесками укромных местечек доносились негромкие крики и стоны.

Колин наклонил голову, всматриваясь в женщину, которая заинтересовала его, сквозь пространство окрашенного в огненные оттенки салона. В ее одиночестве было что-то странное. Она, как и многие другие находящиеся здесь женщины, была в маске. Ее платье было темно-красного цвета — как бургундское вино — и с большим вырезом, благодаря которому открывалась значительная часть ложбинки между грудей. Однако это никого бы не шокировало: для такого заведения, как это, она была одета довольно скромно.