Сладкий яд - [6]

Я рад за него, но чувствую себя точно незваный гость. И что-то в глубинах моей души — что-то, чей голос звучит все громче и громче — хочет, чтобы все эти люди пришли сюда ради меня. Чтобы они превозносили мое имя, а не его. Может, будь я таким же успешным, то…

Запрокинув голову, я выдыхаю дым в черное небо, где в обрамлении рваных туч горит ярко-белым светом луна, безмятежная королева ночи. Прекрасная правительница, восседающая на своем одиноком троне. И все же, глядя на нее, невозможно не ощутить грусть. Она всегда одна — вечный зритель, аутсайдер, приговоренный наблюдать за миром со стороны.

Как и я.

Каким я был, есть и буду.

Всю свою жизнь я был вот таким аутсайдером, но прежде меня это не волновало. Я никогда не стремился к большему. Я был всем доволен. Счастлив.

Но быть может, я не вполне с собой честен. Я изменился, и человек, которым я был раньше, с каждым днем все дальше уходит в прошлое.

Я помню, как впервые увидел ее, когда стоял у машины около «Метрополитен-музея» и ждал Лоренса. Она была в объятьях другого мужчины — мужчины, который смотрел на нее, как на вещь. Я попробовал представить такую женщину, но в своих объятьях. Попробовал представить, что я почувствую.

Я с первого же взгляда понял, что мы принадлежим к разным мирам. Подобные женщины рождены для мужчин вроде того блондина в смокинге. Могущественных мужчин с увесистым кошельком, где лежит столько денег, что хватит купить маленькую страну. Я знал, что она не моего поля ягода, что любовь к такой женщине приведет к одному только разрушению, и все же не смог удержаться от мысленного «а вдруг». Я впервые захотел невозможного… недостижимого для себя. В моей груди впервые шевельнулось некое злое чувство из тех, что отравляют людей, уничтожая в них все хорошее.

Что это было?

Ревность?

Зависть?

Обида?

Не знаю. Возможно, все эти чувства сразу. Или же ни одно из них. Но я точно знаю, что в тот момент впервые в жизни посетовал на судьбу.

И все только из-за нее.

Но такой уж властью обладают женщины над бедными, ничего не подозревающими ублюдками. Мы плывем по течению, проживаем жизнь только наполовину, пока однажды не встречаем женщину, с которой из половинки становимся целым, которая придает нашему жалкому существованию смысл, окружая нас своим смехом, своим запахом, вкусом своего тела. Дни и ночи, проведенные с нею, становятся цепочкой навсегда впечатанных в нашу память моментов. Она становится воздухом, которым ты дышишь, бегущей по твоим венам кровью. Она становится тобой, а ты — ею, потому что она завладевает не только твоим телом, но и душой. Пока однажды, проснувшись утром, не понимает, что тебя ей мало, что она хочет то, чего у тебя нет. И она уходит, забрав с собой и твое сердце, и душу, и оставив тебе только одно: горький привкус душевной боли.

Печально улыбаясь, я качаю головой. Ничто не обладает такой способностью превращать нас в жалких поэтов, как женщина, разбившее наше чертово сердце. Я делаю последнюю затяжку, смотрю, как огонек сигареты ярко вспыхивает, а затем бросаю окурок на землю. Хватит думать о Блэр и ее колдовских чарах. Сегодня я собираюсь развеяться.

По пути к стеклянным дверям галереи я замечаю, что в моем направлении идет высокая женщина в облегающем черном платье и с длинными, светлыми волосами. В шаге от металлической ручки мы останавливаемся. Оказавшись так близко, невозможно не восхититься тем, как ее небольшая грудь вырисовывается под шелковым материалом платья. Когда я поднимаю взгляд на ее лицо, мне становятся очевидны три вещи.

Первое. Она фантастически сексуальна.

Второе. Она не ведет и бровью в ответ на мой беззастенчивый взгляд. Но как я мог устоять? Это было бы преступлением. Запустив пальцы в волосы, я бесстыдно ей ухмыляюсь.

И третье. Она старше меня и на пике формы.

— Вам сюда? — спрашиваю я.

На мгновение наши взгляды сталкиваются. Затем, не говоря ни слова, она отворачивается, отметая меня, словно нежеланную мысль, и тянется к двери. Я смотрю, как ее белые, тонкие, идеально ухоженные пальцы оборачиваются вокруг металлической ручки. Непроизвольно накрываю ее руку своей и говорю:

— Прошу вас, позвольте мне.

Она смотрит прямо перед собой и не убирает руку.

— Мне не нужна помощь мужчины, чтобы открывать двери, — произносит она спокойно. Поворачивается ко мне, и наши глаза встречаются. — Я способна сделать это сама.

Ах. Голос у нее такой же утонченный, как и она вся. Не знаю, зачем, но я отпускаю ручку, а потом медленно, один за другим, разжимаю по очереди ее пальцы. Возможно, мне просто хочется флирта с привлекательной женщиной. Или достойно ответить на брошенный ею вызов.

А может, меня злит то, с какой легкостью она отмела меня прочь, и я хочу, соблазнив ее, поставить ее на место.

Перевернув ее руку ладонью вверх, я опускаю взгляд на ее запястье и начинаю обводить голубые жилки, отмечая то, какая бледная и мягкая у нее кожа.

— Нисколько не сомневаюсь. Но, видите ли, отец научил меня хорошим манерам, а старые привычки так просто не забываются.

— А если я скажу «нет»? — Она вздергивает подбородок, точно провоцируя меня заставить ее изменить решение.