Сладкая улыбка зависти - [34]

– Пойду к обергофмейстерине. Узнаю, что она планировала на сегодня, – сообщила Сикорская и поспешила вслед за уже вышедшей Струдзой.

– Нежданный выходной, – обрадовалась княжна Варвара. – Можно в гости съездить.

Орлова зацепилась за её последнюю фразу:

– Вы ведь поедете к Авдотье Голицыной? – спросила она.

– Откуда вы знаете? – изумилась Туркестанова. Её глаза утратили томный блеск и сейчас казались круглыми, как блюдца.

– Но вы ведь именно с ней ездили к мадам Клариссе на Охту.

Княжна переменилась в лице. По-детски приоткрыла рот и затихла.

Теперь уже не приходилось сомневаться, что Орлова попала в точку.

– Расскажите мне всё, – предложила Агата Андреевна.

– Зачем?..

– Чтобы спасти свою голову. Я имею полномочия от императрицы-матери без огласки разобраться в этом сомнительном деле. Вы сами понимаете, что царской семье не нужны разговоры об убийстве, связанном с фрейлинами.

На лбу княжны Варвары выступил крупный пот, а руки заходили ходуном.

– О каком убийстве вы говорите?

– Мадам Кларисса. Её зарубили топором.

– Но это не я! Когда мы оттуда уехали, она была жива. Спросите у Авдотьи, она подтвердит мои слова.

– Я спрошу, – пообещала Агата Андреевна и, как только что поступила со Струдзой, предложила: – Расскажите мне правду. Если я пойму, что ваш визит к француженке не касался государя, я найду, как объяснить это вдовствующей императрице.

Варвара вцепилась в руку Орловой и зашептала:

– Поверьте, я никогда ничего не делала и не замышляла против Александра Павловича. Я ценю ту честь, которую он мне оказывает, и не могу ему вредить.

– Тогда что вы делали на Охте?

– Дело касалось одного молодого человека.

– Вы говорите о Владимире Голицыне? – подсказала Орлова.

Смекнув, что Агата Андреевна знает всё, княжна призналась:

– Вы правы, дело именно в нём. Владимир с детства был увлечён мною, а два месяца назад мы объяснились. Я знаю, что грешна, знаю, что у нас нет будущего, но я люблю этого мальчика, и каждая минута рядом с ним для меня – счастье. Вы-то понимаете, что связывает меня с государем. Об этом судачат все, кому не лень. Я была уверена, что и Владимиру это известно. Однако он ничего не знал, а когда понял что к чему, бросил меня. Я должна была его вернуть! Поймите, иначе я наложила бы на себя руки!

Орлова задумалась. У Туркестановой имелась свидетельница. С княгиней Авдотьей придётся поговорить, но Агата Андреевна и так уже знала, что влюблённая Варвара ей не солгала. Доказательством этому служило вчерашнее свидание. Неясными оставались всего лишь два вопроса, и Орлова их задала:

– Чем вы расплатились за приворот, сделанный на Владимира Голицына?

Княжна покраснела.

– У меня не было денег, за обряд платила Авдотья.

– Она сможет это подтвердить?

– Скорее всего, она станет меня выгораживать, – призналась Туркестанова, – но я попрошу её сказать правду.

– А теперь самое главное: как всё это происходило?

– Кларисса слепила восковую куклу, а я принесла шейный платок Владимира…

Туркестанова запнулась, попыталась ещё что-то сказать и не смогла – закашлялась.

Агата Андреевна не знала, настоящим ли был кашель или притворным, но её это уже не волновало, она услышала главное – приворот делался на восковую куклу. Это было ещё полбеды – с такой ворожбой можно справиться. Впрочем, разбираться с жизнью и любовными связями молодого гусара Орлова не собиралась. Если Варвара не врёт, а это, похоже, так и есть, её амуры никого не касаются. Но с другой стороны, заговорённым амулетам во дворце точно не место.

– Вы слишком сильно рискуете. Если у вас найдут эту куклу, что подумают? – шепнула Агата Андреевна.

Задумчивость на лице Туркестановой показала, что намёк понят. Княжна явно испугалась: глаза её заметались, а на лбу проступили капельки пота.

– Что же мне делать?

– Я слышала, что в таких случаях куклу нужно растопить.

– Да, француженка так и сказала, что, если любовник мне надоест, нужно только растопить куклу в чашке с кипятком и при этом трижды сказать: «Отпускаю тебя», – вспомнила Туркестанова.

– Ну вот видите, вы знаете, что нужно делать, – подбодрила её Орлова.

Княжна рванулась к двери, а Агата Андреевна осталась в приёмной, Ей-то уж точно не хотелось участвовать в магических ритуалах. Лучше она подведёт итоги сделанному. Обе подозреваемые, конечно же, не были святыми, но зато смогли оправдаться в главном. Никто из них не собирался вредить императору, и, хотя обе были бедны, Орлова не могла представить их воровками.

«Что там сказала Струдза? – вспомнила она. – Горничные во дворце знали о заведении мадам Клариссы. Надо бы выяснить имена этих девиц».

Агата Андреевна отправилась в свою комнату за шубой. Она собиралась нанести визит графу Кочубею. Как же удачно, что императрица дала ей выходной!

Глава тринадцатая Во сне и наяву

Как же хорошо, что императрица оставила сегодня лишь молодых фрейлин! Ольге показалось, что даже воздух в кабинете Елизаветы Алексеевны стал легче и прозрачнее. Конечно, это отдавало самой настоящей мнительностью, но княжна ничего не могла с собой поделать. Общество старших фрейлин её тяготило, и дело было не в камер-фрейлине Сикорской, о которой брат уже давно Ольгу предупредил. С этой женщиной всё было ясно: она шпионила за императрицей для своего могущественного родственника. Алексей посоветовал им с Натали смотреть на камер-фрейлину, как на неизбежное зло. Гораздо сложнее Ольге было с Роксаной. Струдза была так величава, так набожна и так высокоморальна, что любая «обычная» женщина на её фоне смотрелась легкомысленной пустышкой. Впрочем, кто сказал, что это неправда?