Сладкая месть - [28]

— Вставай на колени, падла, сейчас тебя учить буду, как свободу любить.

Увидев, что бизнесмен медлит, Левша, с ходу сделав скользящий шаг вперед, нанес свой знаменитый удар в живот. Бизнесмен согнулся пополам и послушно опустился на колени. Левша несколько мгновений с удовольствием наблюдал результаты своего физического превосходства, а затем небрежно махнул рукой с зажатым в ней пистолетом, словно приветствуя коленопреклоненного человека. И эта нарочитая театральность никак не вязалась с прозвучавшим как гром среди ясного неба выстрелом.

Тягач в оцепенении смотрел на обмякшее тело бизнесмена, неловко повалившееся набок с подогнутыми ногами. Темно-коричневое пятно расплывалось на рубашке. Предсмертный хрип вырывался жалобным клекотом из горла жертвы.

Тягач с трудом оторвал взгляд от побледневшего лица умирающего и посмотрел на Левшу. Тот стоял совершенно спокойно и улыбался.

«Это был не случайный выстрел. Он сделал это специально и наверняка не без ведома Кулеша». И, как будто подтверждая его догадку, Левша протянул ему пистолет:

— На, добей. И не озадачивайся: Кулеш в курсе дела.

Тягач, сразу поняв, что его хотят повязать кровью, взял оружие, повернулся к лежащему и все ещё дергающемуся в конвульсиях телу.

«Что делать? Это совсем не входило в мои планы. Но надо играть до конца. Все равно этот молодой мужик уже обречен. Даже если его сейчас отвезти на операционный стол, вряд ли врачи его спасут. Очень уж расчетливо всадил в него пулю Левша. Так что можно считать, что я стреляю уже в труп».

И, успокоив себя этим нехитрым рассуждением, Тягач прервал предсмертные всхлипы бизнесмена контрольным выстрелом в голову.

«По крайней мере я облегчил ему страдания и ускорил неминуемую кончину», — окончательно убедил себя Тягач в правильности принятого решения.

Не говоря ни слова, они вернулись к машине и поехали в город. Недалеко от погребка «У Нила» Левша велел остановиться и, перед тем как выйти, сказал:

— А ты, Тягач, молодец! Хладнокровия не теряешь. Кулеш теперь может тебе полностью доверять. Ну бывай. Ствол пока побереги. Завтра, когда будешь ближе к вечеру возвращаться с грузом, я тебя встречу на шоссе, как и в прошлый раз, и заберу и посылку и ствол. Я знаю, как от него избавиться и кому подложить, чтобы от нас отвести подозрения. А тебе для нового дела другой выдадим. Что скажешь?

— Да ничего не скажу. Можно было и предупредить, что «мочить» того бизнесмена будем, а не только пугать.

— Пустяки, Тягач. Наш Кулеш потому так долго гуляет, что умен и хитер без меры. Привыкай.

— Хорошо, привыкну, — пообещал Тягач и тронул машину с места. Остановившись на соседней улице, он взглянул на часы: было только около трех часов дня. Надо было все продумать и принять решение. Отступать дальше он уже не мог.

«Совершенно ясно, что они меня подставили намеренно, с самого начала задумав убить бизнесмена и свалить вину на меня. Но почему они меня не кончили сразу? Да просто им понадобился курьер для ещё одной внеплановой ездки, а Хромов до сих пор в больнице. Значит, они будут меня „мочить“ на обратном пути и скорее всего это сделает Левша при передаче посылки. А какие варианты у меня имеются? Конечно, можно опередить Левшу и первым „замочить“ его. Но оставить при себе наркотик, не передав его Кулешу, — это значит поднять на ноги всю мафию от востока до запада: за такую крупную поставку искать будут повсюду и найдут. Меня не спасет, если после ликвидации Левши посылку все же доставлю по назначению: они уже вынесли свой приговор. Так что выход у меня, пожалуй, один: сегодня же смотаться отсюда и не связываться с этой несущей кровь и смерть посылкой».

Но до бегства из города надо было ещё решить несколько проблем, и прежде всего подставить группировку Кулеша под милицейский сокрушительный удар. Иначе вся эта затеянная им заваруха с участием в делах мафии теряла всякий смысл.

Для начала Тягач заехал домой и забрал все накопленные деньги и документы. Теперь его ничто не связывало с этим городом, кроме, пожалуй, Марии Михайловны, которую надо было повидать и предупредить о внезапном отъезде в командировку. Не мог же он вот так просто уехать, не повидав эту женщину, к которой незаметно для себя сильно привязался, искренне сожалея, что им придется расстаться. И Тягач решил заехать на автобазу и попрощаться с женой.

В бухгалтерии Марии не было. Гаврюшина Людмила — худосочная девица с узким вечно злым лицом, увидев его, произнесла с подковыркой:

— Твоя благоверная у главбуха Синельникова. Документы подписывать пошла. Она часто туда ходит бумаги подписывать. Я бы на твоем месте сходила, поторопила, а то они обычно долго это делают.

Явно издевательский тон, каким это было сказано, не оставляющий сомнений в грязноватом намеке, разъярил Тягача. И влекомый внезапно вспыхнувшим чувством ревности, Тягач молча развернулся и вышел из бухгалтерии. Быстро пройдя тесными узкими переходами старинного дома на третий этаж другого крыла здания, он вошел в приемную. Секретарши на месте не было, и он ринулся в кабинет к начальству. Тягач резко толкнул дверь, которая сразу открылась: то ли старый замок подвел, то ли в порыве страсти любовники забыли подстраховаться. От увиденной сцены кровь бросилась в голову Тягача и его кулаки непроизвольно сжались. Он сделал шаг вперед. Женщина взвизгнула от страха и, оттолкнув от себя партнера, поспешно соскочила со стола, на котором возлежала, и суетливо принялась натягивать трусики. А её партнер, путаясь в спущенных брюках, испуганно попытался спрятаться от Тягача за дубовый стол, словно этот солидный атрибут начальственного положения был способен защитить его от расправы оскорбленного мужа. Столь жалкий вид любовника Марии отрезвил Тягача, и он уже хотел, развернувшись, гордо уйти, но тут спасительная идея пришла ему в голову. И он, быстро настигнув старого донжуана, влепил ему две увесистые оплеухи, совсем даже не опасные для здоровья. А нужные больше для того, чтобы только юшка носом пошла, создавая у окружающих впечатление беспощадной расправы. Тягач, не обращая внимания на крики и вопли незадачливых любовников, вышел на лестницу и стремительно пробежал вниз мимо выскочивших из своих кабинетов испуганных ротозеев.