Сладкая летняя гроза - [54]

— РеЬая тии1се1 гашез, — ответил Даниэль. — Голод делает любую еду вкусной. А мы все соскучились по ягодам, так как уже давно не ели их.

— Вот там нужно поставить подпорки для вьющихся растений, — сказал Стюарт, указывая на боковые ворота, — вон там, над дорожкой, чтобы плющ вился по ней. Получится маленькая зеленая дверь. У нас когда-то была такая, правда?

Даниэль кивнул.

— Да, несколько лет тому назад. А еще, на персиковом дереве висели качели.

— Да, были, — воскликнул Джеффри, — помнишь, как ты разбил себе нос, Стью? Кто-то толкнул тебя и ты ударился головой, помнишь?

— Вик толкнула, — сказал Ричард, и все рассмеялись.

— Она напоминает мне твою мать.

Гэрет не услышал, как к нему подошел отец.

Он удивленно взглянул на отца через плечо, а затем снова на сцену в саду. Кристиана, наклонившись, ласкала уши Дога.

— Ты шутишь, — ответил Гэрет, стараясь найти сходство между Кристианой и его высокой рыжеволосой матерью.

— Нет, — они внешне совсем не похожи, — сказал Мэтью, очки у него спустились на нос; он засунул небольшую книжку, которую он принес с собой, в порванный карман сюртука. — Я имею ввиду, что они похожи манерой поведения. Она также двигается между цветов в саду и смотрит на них, как на детей. У нее есть дар выращивать цветы.

— Она совсем не такая, как мама, — коротко и уверенно сказал Гэрет.

— Мне хотелось бы, чтобы это было так. Твоя мать была очень изнеженной женщиной. Когда она впервые приехала сюда, она была как заблудившийся ягненок. Первое, чему она научилась, это ухаживать за цветами и травами. Цветы разбудили что-то в ее душе также, как у нашей маленькой французской гостьи. Как мне не хочется, чтобы она уезжала.

— Она здесь чужая, — резко сказал Гэрет, — ей не хватит сил жить такой жизнью.

— Ваша мать… — начал Мэтью.

— Некоторые говорят, что наша мать тоже не была достаточно сильной, — возразил Гэрет, — если бы она была сильной деревенской женщиной, может быть, она бы сейчас была среди нас, а не лежала бы под шестью футами земли на кладбище у церкви преподобного Финкла.

Мэтью был ошеломлен, и Гэрет пожалел о своих горьких словах.

— Извини, отец, — сказал он мягко.

— О боже, — пробормотал Мэтью. Он снял с носа очки и начал протирать их испачканным носовым платком, которым, кажется, только хуже выпачкал стекла очков. — Пневмония, — добавил он, подумав, — она не выбирает, мой мальчик.

Гэрет ничего не сказал.

— А что касается всего остального, мне кажется, ты слишком резок с нашей гостьей. Остается только удивляться, почему. Мне кажется, она такая милая, с ней так приятно. И еще мне очень приятно, что кто-то снова заботится о саде моей Бэтти. Иногда мне кажется, что я поступил несправедливо по отношению к ней, когда увез ее от привычной для нее жизни и привез сюда.

Гэрету было ужасно не по себе слышать печаль в голосе отца.

— Но если бы я не привез ее сюда, моя жизнь была бы тоскливой. Я не смог бы забыть ее. По крайней мере, у меня было двадцать лет счастья, но когда она ушла, она разбила мое сердце. И я не жалею ни о чем, мой мальчик. Это лучше, чем если бы я отказался от нее.

На другом конце двора серебряным колокольчиком звенел смех Кристианы. Она смеялась над Джеффри и Стюартом, которые начали бороться из-за последних оставшихся ягод.

— Только не проливайте кровь на мои левкои, — с притворным ужасом закричала она, и они сразу прекратили драться и с преувеличенной осторожностью отошли от цветов.

— Ей это не подходит, — резко сказал Гэрет отцу, — она совсем не похожа на мать, и нет смысла вести этот душещипательный разговор.

Мэтью улыбнулся и посмотрел на Гэрета с понимающей улыбкой, что разозлило его.

— Как сказал Бард[19], любовь слепа…

— К черту Барда.

Мэтью удивленно приподнял брови и направился назад, к дому, вынув книгу из кармана и хлопая по другим карманам, в поисках вечно теряющихся очков.

— Они у тебя на лбу, — автоматически подсказал Гэрет и улыбнулся отцу, который опустил очки на нос и пошел в дом, полностью погрузившись в чтение книги.

— Тебе надо пересадить немного цветов к своему дому, — сказал Даниэль Кристиане, — чтобы ты могла там ими любоваться.

— А разве можно? А они не завянут?

— Можно, конечно. Если хочешь, я помогу тебе.

— Тебе нужно избавиться от этой лаванды, — подсказал Джеффри, — она такая вонючая, пусть лучше эти розовые цветочки растут.

— Это … — показала на розовые цветочки Кристиана, — нежные вильямсы. Нет, я очень люблю лаванду.

— Они такие вонючие, — повторил Джефф, откидывая с глаз прядь волос.

— А что сегодня никто не собирается работать, а только весь день будете пить чай?

Кристиана покраснела, услышав голос Гэрета. Она наклонилась и стала гладить собаку, боясь встретиться с ним глазами.

— Пришел чертов диктатор, — приветствовал его Ричард. — Что-то я не видел вас сегодня утром в амбаре, ваше величество.

Гэрет оставил без внимания его слова.

— Овечью шерсть надо связывать в тюки и пересчитывать, лошадей надо пасти, надо привести в порядок все расчеты по журналам.

— Он стареет, — сказал Джеффи Кристиане украдкой, — и становится таким капризным, правда?

Она с трудом заставила себя улыбнуться.

— Я займусь счетами и расчетами, — сказал Даниэль, поднимаясь и потягиваясь. — У тебя замечательный сад, Кристиана, спасибо тебе за это.