Сладкая горечь слез - [93]
Отыскав улицу, постучались в ворота нужного нам дома. Открыл молодой парень. Казим сказал, что мы ищем Сану.
— Здесь нет никакой Саны, — нахмурился парень. — Кто вы такие?
— Эти люди… эта госпожа… она подруга Саны. Хотела встретиться с ней. Это что, не тот дом?
— Я не знаю никакой Саны! — рявкнул парень и нервно огляделся по сторонам, прежде чем захлопнуть дверь.
Мы постучались к соседям. Безуспешно. Одна за другой двери захлопывались у нас перед носом. Я озиралась, прикидывая, в каком из домов жила семья мальчика, застреленного Фоли.
Мы начали привлекать внимание, вокруг постепенно собирались люди. Среди них были парни в черных платках, похожие на тех, что дежурили на КПП у въезда в район. Кто-то поинтересовался, с оттенком подозрения в голосе:
— Сана, говорите? Доктор Сана? У нее двое маленьких детей, Утман и Айша?
Казим покосился на меня. Я утвердительно кивнула. Казим, перестав расспрашивать собравшихся, повернулся ко мне и тихо прошипел:
— Эта женщина суннитка? Та, о которой вы спрашиваете?
Я растерянно пожала плечами.
— Если так, вы поставили нас в очень неприятное положение. Это шиитский район.
Тут кто-то из столпившихся вокруг указал на дом напротив:
— Вон те люди, они знают.
Меня до сих пор трясет. Поверить не могу. Сегодня ночью мы установили временный КПП. Приближался какой-то автомобиль, начал тормозить, он был довольно далеко еще, никаких оснований для беспокойства. Потом мы услышали взрыв. Наверное, что-то такое в выхлопной трубе. Но не слишком похоже. И один из нас дико заорал и открыл огонь, вслед за ним — остальные, очередь за очередью, пока машина не остановилась и из окон ее не повалил красный дым. Во внезапно наступившей тишине я услышал детский плач. Все застыли на месте.
Мы постучались в указанные ворота. Нам открыли, и Казим завел свою песню.
— Доктор Сана? — переспросил мужчина. — Зачем она вам? Она хороший человек! Разве недостаточно, что фанатики изгнали ее отсюда? Лишили дома и работы! Оставьте ее в покое! Она достаточно страдала — больше, чем любой из нас, а уж мы довольно настрадались!
Не сразу удалось успокоить хозяина дома. Я больше не могла сдерживаться и взяла инициативу на себя, невзирая на предостерегающие взгляды, что грозно бросал на меня Садиг.
— Переводите для Садига и Дины, чтобы они понимали, о чем речь, — обратилась я к обалдевшему от изумления Казиму. — И позвольте мне самой побеседовать с этим человеком.
Тот все еще с негодованием смотрел на меня.
— Мы друзья Саны, — начала я. — Мы не причиним ей вреда. Я… это вашего сына застрелил американский морской пехотинец? В 2003-м? В самом начале войны?
Он кивнул.
— Мне жаль. Я сочувствую вашему горю.
Он по-прежнему молчал, потом так же молча посторонился, жестом предлагая нам войти в дом. Нас угостили чаем с печеньем. Мы познакомились с его женой. И детьми. Говорили мы больше часа. В итоге я получила адрес Саны.
По пути к машине Казим отчитал меня:
— Вы должны были сказать мне, Джо, что знаете арабский. Вы обманули меня. А теперь что, хотите, чтобы я отвез вас в Адхамийа? Вы сумасшедшие? Это слишком опасно. Для меня и для вас. Ла, ла![141] Невозможно, Джо.
Когда мы возвращались в отель, впереди взорвался заминированный автомобиль. Нашу машину тряхнуло, мои челюсти громко лязгнули. Застряли там на добрых два часа, дожидаясь, пока дорогу не расчистят.
Садига и Дину происшествие, казалось, нисколько не встревожило, они продолжали обсуждать планы на завтрашнее утро. Я все же не понимала, что их так беспокоит в предстоящей встрече. Когда обо всем договорились, Садиг позвонил Казиму и долго уговаривал его присоединиться к нам завтра. Потом Дина позвонила своему мужу, Умару.
— Не волнуйся, Умар, у нас все в порядке. Я знаю. Но это нужно Джо. И ее брату. И я должна быть с ней. Она ведь моя внучка.
Когда с телефонными звонками закончили, я решительно заявила:
— Я очень благодарна за все, что вы для меня сделали. Но не позволю идти вместе со мной к Сане. Не сейчас. Казим прав. Вы же видели, как народ в Дора собрался вокруг нас. Это у шиитов В Адхамийа будет еще опаснее, особенно для вас. Я говорю по-арабски. Как-нибудь справлюсь сама, Казим поможет. Но для вас, друзья, это чересчур опасная затея. Я не хочу, чтобы вы сопровождали меня.
— Не смеши, Джо, — рассердился Садиг. — Я иду с тобой. Хотя в одном согласен. Ами, тебе не стоит идти с нами. Останься в отеле. Мы с Джо разберемся с делами Криса без тебя.
— Ну уж нет! Вы меня здесь не бросите! Я что, слишком старая и беспомощная, чтобы рисковать?! — возмутилась Дина.
Я переводила взгляд с одного на другую и не выдержала — расплакалась.
— Джо, что такое? — всполошилась Дина.
— Я… не рассказала вам… кое-что. Вы имеете право знать. Мы сейчас в зоне военных действий! Дина, ты здесь только из-за меня! И Садиг уже давно был бы дома, уехал из Багдада вместе с остальными. Эта бомба сегодня, нас чуть не убило. Еще несколько минут — и мы оказались бы точно рядом с ней. А я… скрыла от вас очень важное. Я соврала, Садиг, когда вы с Диной спросили меня про семейную фотографию.
— В каком смысле? И зачем? — удивился Садиг.
Я вытащила из бумажника фото, которое давно собиралась показать, но до сих пор мне так и не хватило мужества. Садиг посмотрел на фото, потом на меня.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.