Сладкая - [3]

какой бы приговор Адам не вынес, это будет ничто по сравнению с ненавистью, которую

мужчина испытывал сам к себе. Но он задолжал Адаму кое-что, и теперь, когда тот стоял

прямо здесь, Мэйкон был полон решимости заплатить по счетам.

– Прости, Адам. Ты должен знать, я каждый день думаю о том, что натворил.

Его брат, мягко говоря, вел другой образ жизни. Когда его выгнали из армии за нарушение

принципа "не спрашивай – не говори", Мэйкону посоветовали ограничить с ним общение.

Майлз не избегал его, не совсем, но он и не боролся за своего брата. Мэйкон не

заступился за Адама, как Адам бы заступился за него.

– Я пытался… нет, я мог бы и лучше попытаться… Я должен был уйти. Я должен был

послать их нахер. Вы с Джейком отличная пара. Вы должны быть счастливы.

Адам застонал и посмотрел вокруг, в попытке найти чистое место, чтобы присесть. В

итоге, он остался стоять.

5

Лекси Блейк — "Сладкая" / Books for Belle | КНИГИ И ПЕРЕВОДЫ

– Чувак, мы не любовники. Я – натурал. Джейк – натурал. Я никогда не прикасался к

этому старому пердуну и никогда не буду. Мы просто делимся.

– Делитесь? Типа, любовью и все такое?

Что-то в его голове не складывалось.

Брат глубоко вздохнул, и Мэйкон был уверен, что выражение лица Адама говорило о том, что его брат – тупица.

– Разве СВА взорвало твой IQ? Мы делим женщин. Мы делаем это на протяжении многих

лет. Вот почему нас выгнали из армии. Наш "тройничок" со старшим офицером застукали.

С женщиной-офицером, на которую положил глаз генерал. Он не отнесся благосклонно к

нарушению. Папа – тот человек, который сказал тебе, что я – гей. Вот где сюрприз. Отец

солгал.

"Нет ничего плохого в том, что он был геем. Это естественно". Майлз некоторое время

пытался спорить с отцом и Аланом, но Элиза всегда закрыла ему рот. Она хотела

построить новый дом, а сделать это можно было только при помощи дорогого папы.

Мэйкон попытался убедить ее потерпеть, но она все плакала и плакала, и он предал своего

брата, в конце концов, потому что было легче отпустить Адама, чем бороться со всеми

остальными.

Мэйкон был гребаным трусом.

– В нашей семье гомосексуализм не считается нормальным событием, но я рад, что ты так

к этому относишься. У тебя всегда было свое собственное мнение, – Адам, наконец, расчистил себе место на кофейном столике и сел напротив Мэйкона.

– Ты звонил и сообщал мне важные новости. Ты звонил мне, когда заболел отец. Сколько

неприятностей ты на себя этим навлек?

– Это не имеет значения. Ублюдок продолжает держаться. Его выздоровление, кажется, затянулось.

Последний раз, когда он разговаривал со своим отцом, старик посоветовал Майлзу

отсосать у него, и, конечно же, Элиза предпочла Алана. У Алана было больше целых

конечностей, чем у Мэйкона.

С тех пор он больше не общался с семьей.

– Ты многим рисковал, когда звонил мне, но не удосужился сообщить мне о том, что чуть

не умер? Ах, да, был один пьяный звонок две ночи назад, из-за которого я сюда приехал, но я мог бы получить и твое трезвое сообщение. Тебе повезло, что я не менял свой

мобильный номер все эти годы.

Дерьмо. Он, правда, это сделал? Майлз почувствовал смущение.

– Бл*ть. Я не понимал, что делаю. Я, вроде как, потерял свой телефон. Мне не следовало

вообще тебя беспокоить.

– Следовало. Ты должен был позвонить мне, когда был в Рамштайне. Ты должен был

позвонить мне, когда вернулся домой и понял, что твоя жена трахается со старшим

братом, и что они оба тебя поимели. Какого хрена ты делаешь в этой крысиной норе?

Он уже и забыл, что Адам мог играть роль отца время от времени.

– Я не могу позволить себе ничего другого. Папа вычеркнул меня из своей жизни, а

армейское выходное пособие не такое уж и большое. Элиза была замужем за мной

достаточно долго, чтобы отсудить половину страховки, которую я получил за ногу.

6

Лекси Блейк — "Сладкая" / Books for Belle | КНИГИ И ПЕРЕВОДЫ

Страховка выплатила ему сто тысяч за увечье. Элиза взяла пятьдесят тысяч и, в свою

очередь, поделилась половиной своего опустошенного счета кредитной карты. Охрененно

щедро с ее стороны.

– Как ты добираешься до больницы?

– На автобусе.

Походка Мэйкона была все еще неустойчивой с этим чертовым протезом. Он несколько

раз падал и чувствовал прожигающее насквозь унижение.

Адам вздохнул.

– Ты едешь домой со мной. Скажи, что из твоей хрени нужно упаковать? И где твоя

чертова нога? Разве она не должна быть рядом с тобой?

Брат встал и начал ходить по квартире, тыкая во все подряд. Мэйкону было стыдно за то, что его вещи были везде разбросаны. Его учили быть аккуратным, тому, что все должно

лежать на своих местах.

– Адам, я не могу поехать с тобой.

Адам обернулся.

– Почему нет?

Он не смог придумать ни одной причины. Ни одной. Мэйкон ненавидел свою жизнь. Да и

семьи у него больше не было.

Он мог бы начать новую жизнь. Может, в Далласе он не будет бездельничать, а также

пить днями напролет. Может, если Мэйкону не будут постоянно напоминать, что он

потерял, то мужчина сможет построить что-то новое. Он ведь хотел этого?

Адам подошел к нему, встал рядом, положив руку Майлзу на плечо. Это был первый раз

за несколько лет, когда он сблизился с братом.

– Прежней жизни больше нет, Мэйкон. Конечно, ты можешь попытаться вернуть все