Слабая женщина - [31]

— Нашла. Мелконян погиб в 99-м, никаких связей с фирмой Богданова нет, и вряд ли что-то удастся доказать.

— Полный привет! — с тоской сказал Пылюков. — Значит, человека нет, а склад, принадлежащий ему, существует. И товар на его имя поступает… Ну полный бред!

— Разберемся, Юрик, ты только не дергайся и не переживай, ладно?

— Оль, ты такая красивая, может… я бы сразу забыл это дерьмо… Ну что тебе стоит, Оль? — с мольбой сказал Пылюков, глядя в ее красивые глаза.

Последняя надежда. Он ведь пострадал за нее, хотел отомстить, рисковал… Может, поймет, почувствует?

— Нет, Юрик, я не могу так, — потупив взор, тихо сказала Ольга.

— А с каким-то козлом веселиться можешь, да? Пошли вы все на хрен! — заорал Пылюков и выскочил из кабинета.

Ольга только вздохнула. А что она могла сказать?

Глава 11

Богданов проснулся и долго лежал не двигаясь, задумчиво глядя в белый потолок гостиничного номера. Это был вполне приличный номер пятизвездочного отеля на небольшом, сказочно красивом тропическом острове. Окно и широкая лоджия выходили на океан. Поначалу ему нравилось стоять на лоджии и с высоты восьмого этажа смотреть на пальмовую рощу, за которой до горизонта простиралась величественная и великодушная стихия — океан. В это время года он был спокоен, и даже белые барашки не вздрагивали на масленых волнах. А ночью, когда на темной воде вспыхивали огоньки прогулочных яхт и целые гирлянды огней на круизных теплоходах, которые регулярно заходили в небольшую бухту, океан казался особенно загадочным и притягательным. Черная тайна.

Но три дня назад Ира вернулась с дискотеки слишком поздно и, наскоро приняв душ, мгновенно уснула. Он полночи просидел рядом с ней, глядя на красивое, юное лицо, на заметно припухшие губы и слушая ее нервное, пьяное дыхание. Ну провела вечер с какими-то щенками, он в общем-то был не против, но могла хоть как-то объяснить это, все же… Кто ее привез сюда?

Не пожелала. Думает, что совсем все может? Зря так думает. Или голова пошла кругом от тропического воздуха? Дура девка, молодая, красивая, совсем крыша поехала, думает, что ей можно совсем все? Зря так думает.

Богданов еще раз взглянул на красивое лицо спящей секретарши, а потом выключил светильник и пошел на лоджию, чтобы услышать другое дыхание — могучее, спокойное, чистое и честное, дыхание океана за пальмовой рощей. Но не услышал, а то, что увидел, ужаснуло его. Океан подступил к зданию отеля, прозрачная вода колыхалась в метре под лоджией. В ней можно было разглядеть черные окна нижних этажей и верхушки пальм чуть поодаль, они колыхались в воде, словно водоросли. И — ни единого огонька на мягкой черной поверхности. Отель казался тонущим «Титаником». Плеснула волна, забрызгав соленой влагой его лицо, и ступни босых ног почувствовали ее прохладу.

Остров погружался в океан, но никто, похоже, не замечал этого — ни криков, ни команд, ни спасательных судов, вертолетов, ни малейшего движения. Полная тишина. Богданов попятился в номер, метнулся к тумбочке со своей стороны кровати, включил светильник, На красном ковре остались влажные следы ног. Он достал из бара бутылку виски, сделал несколько глотков, а потом напряженно уставился на открытую дверь, ожидая, что волны вот-вот хлынут через порог. Потом подошел к двери и увидел, что вода плавно уходит вниз, как из ванны с хорошим стоком. Уходит, обнажая верхушки пальм и окна отеля, в некоторых тут же вспыхивал свет. Он выпил еще, лег в кровать, обнял спящую Иру и скоро уснул.

А утром долго стоял на лоджии, пытаясь отыскать следы воды на стене или разрушения в пальмовой роще, где было немало всяких ресторанчиков, не нашел и подумал, что это приснилось. Но бутылка виски, наполовину опорожненная, стояла на тумбочке как доказательство того, что ночное видение не было просто сном.

Это видение продолжалось каждую ночь, вода поднималась все выше и выше, минувшей ночью она плескалась у самого края его лоджии и казалась реальной, как никогда. Прошла неделя с того времени, как они прилетели на Акулий остров.

Вот о чем он думал, глядя в белый потолок, — этого не могло быть, но и таких видений тоже быть не могло.

Ира крепко спала. Каштановые волосы прикрывали часть ее красивого, как никогда, лица. Последняя любовь? Наверное, последняя. Дура, просто симпатичная телка, каких он мог иметь сотни, если б захотел. Но хотел только ее, прощал измены, ибо понимал: страстной юной девушке нужно нечто большее… Ладно. Но главное внимание она должна уделять ему. Похоже, забыла об этом. Надо бы напомнить. Он наклонился к ней, поцеловал в плечо и негромко сказал:

— Дорогая, уже девять. Пойдем позавтракаем?

Ира открыла глаза, даже спросонья они были ясными и красивыми, посмотрела на него, сладко потянулась и отрицательно покачала головой.

— Ты иди, Илья, а я потом, ладно? Хочу еще поспать. Жди меня на пляже, пока…

— Ладно, — с досадой сказал он.

Поймал себя на мысли, что мир вокруг меняется, и не в его пользу. Разве могла она, эта пигалица, раньше сказать ему такое? Пусть бы только попробовала! А она, не совсем уж дура, и пробовать не пыталась, любое его желание исполняла — мухой. Не она изменилась, он стал другим. Однажды, где-то год назад, вдруг понял, что жестокость — это плохо, это совсем не то, что хочет от людей Бог. Есть ли Он на самом деле или нет, неизвестно, но с годами хотелось верить, что есть, и там, когда он придет, Бог поймет его раскаяние и простит. Поэтому и терпел даже наглые выходки Иринки, а ведь запросто мог бы наказать ее, отдать на недельку «обсаженным» неграм, поняла бы, что к чему. Но не хотел.