Сквозь три строя - [4]
Я переводила взгляд с мамы на папу, ожидая объяснений, что происходит. После продолжительного молчания папа дал лаконичный ответ: «Русские пришли». Русские? Зачем пришли? Что теперь будет?
Не знала я тогда, и едва ли знали мои родители, что в 1939 году СССР и нацистская Германия заключили между собой договор «о дружбе и взаимной помощи», вошедший в историю как «договор Молотова-Риббентропа». Это был договор о разделе Европы: Советский Союз не будет мешать Германии оккупировать большую часть территории Польши и ряда других государств, а Германия не помешает Советскому Союзу захватить прибалтийские страны – Латвию, Литву и Эстонию, а также другие территории: Западную Украину, принадлежавшую Польше, а также Буковину и Бессарабию, входившие в состав Румынии.
После того, как немцы завершили захват «своей» части Польши, Советский Союз приступил к оккупации земель, «причитающихся» ему по договору. Москва поставила ультиматум перед правительствами Латвии, Литвы и Эстонии: либо вы войдете в состав Советского Союза добровольно, «по желанию ваших народов», либо мы завоюем вас силой. У маленьких государств, не имевших серьезных армий, не было выбора; они вступили в состав Советского Союза в качестве союзных республик.
Это и есть ответ на вопрос «зачем они пришли». На второй вопрос – «что теперь будет» – ни у кого не было ответа. Одно было ясно: того, что было, больше не будет.
Глава 3. Под новой властью
На следующий день родители открыли торговый дом, как обычно. Продавщицы стояли группками, перешептывались, некоторые из них смотрели на хозяев с выражением откровенной враждебности. Ни одна не хотела приступать к работе. Магазин был полон покупателей: люди спешили расходовать латвийские деньги, прежде чем они будут аннулированы и советский рубль станет единственной валютой. Папа и мама не могли справиться с наплывом покупателей. Они попросили продавщиц перестать митинговать и помочь обслуживать покупателей. В ответ одна из них, всегда считавшаяся «лидером», сказала:
– Вы больше не будете указывать нам, что делать. Власть теперь наша. Ваше время кончилось!
Несколько дней спустя новая власть издала указ увеличить вдвое зарплату всем работающим по найму. Продавщицы расхаживали по магазину как принцессы, сияли и без конца повторяли строку из «Интернационала»: «Кто был ничем, тот станет всем!»
На следующий день был опубликован новый указ: повысить все розничные цены на 300 процентов. Торжество продавщиц превратилось в недоумение. «Лидер» успокаивала:
– Это временно, до тех пор, пока новая власть наведет порядок! Вы увидите, как хорошо нам будет!
Наш радиоприемник, стоявший долгое время почти без употребления, превратился в самый важный предмет в доме. Он все время передавал сенсационные новости, марши, лозунги и обращения к населению. Власти старались создать праздничную атмосферу.
Время от времени на углах улиц останавливались грузовики, полные солдат и русских девушек. Один солдат играл на гармошке, а остальные подпевали, танцевали и приглашали прохожих присоединиться. Люди толпились вокруг грузовиков, смотрели с любопытством на это неожиданное зрелище. Некоторые присоединялись к пению и танцам.
Прохожие обращали внимание на странную одежду девушек, прибывших, по-видимому, вместе с армией: все они носили ситцевые платья простого покроя, а на ногах – черные хлопчатобумажные чулки, поверх их – носки разных цветов, и очень простую обувь без каблуков. Рижские дамы, которые всегда одевались со вкусом и носили только шелковые чулки, были в шоке. Остряки шутили по этому поводу, но многие выражали тревогу: бедная одежда прибывших свидетельствовала о тяжелой нужде, царящей в Советском Союзе, вопреки пропаганде о счастливой жизни советских граждан. Из уст в уста передавались рассказы о женах офицеров, которые приходят в театр в ночных рубашках с кружевной отделкой, будучи уверенными, что это вечерние платья.
Родители нашли мне учителя русского языка. За два месяца до начала учебного года я мало чему успела научиться, но хотя бы алфавитом овладела.
Моя школа превратилась в обычную городскую школу с преподаванием на русском языке. Мой запас русских слов был близок к нулю. Из вступительной беседы классной руководительницы я почти ничего не поняла. После беседы она начала вносить наши личные данные в классный журнал. Когда очередь дошла до меня, я хотела сказать, что мне еще нет восьми лет, и вместо этого получилось «я еще не родилась». Класс разразился громким хохотом.
В течение последующих месяцев мои познания в русском языке стали расти с головокружительной быстротой. Этот язык, который никак не назовешь легким, «впитался в мою кровь». Через несколько месяцев дети, для которых русский был родным языком, начали списывать у меня во время диктантов и других письменных работ. С русским языком я заключила союз на всю жизнь, я чувствую его со всеми оборотами, идиомами и местными речениями; он стал для меня языком, на котором я думаю, читаю, пишу и говорю во сне. Но, говоря о русском языке, моей любви к нему и владении им, я имею в виду не ультрасовременный новояз, начиненный искаженными американизмами и словами из блатного мира, наподобие «офигизма», «тренда» или «пиара», а «классический» русский язык ХХ века. В противоположность этому немецкий язык, мой родной, остался на уровне языка восьмилетней девочки; я пользовалась им только для разговоров с родителями и с братом.
На всех фотографиях он выглядит всегда одинаково: гладко причесанный, в пенсне, с небольшой щеткой усиков и застывшей в уголках тонких губ презрительной улыбкой – похожий скорее на школьного учителя, нежели на палача. На протяжении всей своей жизни он демонстрировал поразительную изворотливость и дипломатическое коварство, которые позволяли делать ему карьеру. Его возвышение в Третьем рейхе не было стечением случайных обстоятельств. Гиммлер осознанно стремился стать «великим инквизитором». В данной книге речь пойдет отнюдь не о том, какие преступления совершил Гиммлер.
В этой книге нет вымысла. Все в ней основано на подлинных фактах и событиях. Рассказывая о своей жизни и своем окружении, я, естественно, описывала все так, как оно мне запомнилось и запечатлелось в моем сознании, не стремясь рассказать обо всем – это было бы невозможно, да и ненужно. Что касается объективных условий существования, отразившихся в этой книге, то каждый читатель сможет, наверно, мысленно дополнить мое скупое повествование своим собственным жизненным опытом и знанием исторических фактов.Второе издание.
Очерк этот писался в 1970-е годы, когда было еще очень мало материалов о жизни и творчестве матери Марии. В моем распоряжении было два сборника ее стихов, подаренные мне А. В. Ведерниковым (Мать Мария. Стихотворения, поэмы, мистерии. Воспоминания об аресте и лагере в Равенсбрюк. – Париж, 1947; Мать Мария. Стихи. – Париж, 1949). Журналы «Путь» и «Новый град» доставал о. Александр Мень.Я старалась проследить путь м. Марии через ее стихи и статьи. Много цитировала, может быть, сверх меры, потому что хотела дать читателю услышать как можно более живой голос м.
Алан Фридман рассказывает историю жизни миллиардера, магната, политика, который двадцать лет практически руководил Италией. Собирая материал для биографии Берлускони, Фридман полтора года тесно общался со своим героем, сделал серию видеоинтервью. О чем-то Берлускони умалчивает, что-то пытается представить в более выгодном для себя свете, однако факты часто говорят сами за себя. Начинал певцом на круизных лайнерах, стал риелтором, потом медиамагнатом, а затем человеком, двадцать лет определявшим политику Италии.
«История» Г. А. Калиняка – настоящая энциклопедия жизни простого советского человека. Записки рабочего ленинградского завода «Электросила» охватывают почти все время существования СССР: от Гражданской войны до горбачевской перестройки.Судьба Георгия Александровича Калиняка сложилась очень непросто: с юности она бросала его из конца в конец взбаламученной революцией державы; он голодал, бродяжничал, работал на нэпмана, пока, наконец, не занял достойное место в рядах рабочего класса завода, которому оставался верен всю жизнь.В рядах сначала 3-й дивизии народного ополчения, а затем 63-й гвардейской стрелковой дивизии он прошел войну почти с самого первого и до последнего ее дня: пережил блокаду, сражался на Невском пятачке, был четырежды ранен.Мемуары Г.
Русский серебряный век, славный век расцвета искусств, глоток свободы накануне удушья… А какие тогда были женщины! Красота, одаренность, дерзость, непредсказуемость! Их вы встретите на страницах этой книги — Людмилу Вилькину и Нину Покровскую, Надежду Львову и Аделину Адалис, Зинаиду Гиппиус и Черубину де Габриак, Марину Цветаеву и Анну Ахматову, Софью Волконскую и Ларису Рейснер. Инессу Арманд и Майю Кудашеву-Роллан, Саломею Андронникову и Марию Андрееву, Лилю Брик, Ариадну Скрябину, Марию Скобцеву… Они были творцы и музы и героини…Что за характеры! Среди эпитетов в их описаниях и в их самоопределениях то и дело мелькает одно нежданное слово — стальные.