Сквозь свинцовую вьюгу - [30]
Что им сказать? Как утешить?
Седая старушка в черном платке грустно качает головой:
— Эх, хлопцы, хлопцы. Уж я все разумию. Видно, поганый герман приде. Шо воно буде?
Шмельков низко поклонился женщине:
— Мы еще вернемся, мамаша, непременно.
Едем к центру деревушки. Невольно привлекает внимание чистенькая, побеленная хата с высоким крыльцом. Над входом ее висит дощечка с надписью: «Сильмаг». Рядом с магазином — ветхая церквушка с покосившимся крестом. На улице чуткая, настороженная тишина, и говорить хочется тише, вполголоса.
Шмельков внимательно оглядывается:
— Чую, ребята, что фашисты недалеко.
На старшем сержанте снова немецкий маскхалат с остроконечным шлемом. И что он к нему привязался? Будто нет своего, русского. Смотреть тошно. Засвоевольничал старший сержант. Будь жив Берладир, подобного не допустил бы. Несколько дней назад Шмелькова чуть не пристрелил кто-то из разведчиков, приняв за немца.
Останавливаемся у одной хаты. До чего же тягостна эта тишь! Даже собачьего лая не слышно. Какое-то тревожное внутреннее чувство подсказывает, что дальше ехать нельзя.
Боец Коваленко, грузный, медлительный детина, подсыпает лошадям овес. Входим еще в одну хату. Она тоже полна ребятишек и женщин. Опять те же немые укоры в глазах. То же беспокойство, тревога, страх.
Сижу у входной двери. Она чуть приоткрыта. Внезапно доносится глухой воющий гул. Нет, это не самолет. Я выскакиваю во двор. Отсюда хорошо видно, как на южной окраине Черемушной, метрах в трехстах от нас, движутся четыре самоходных орудия. На снегу их аспидно-черные длинные стволы и броневые коробки кажутся необыкновенно рельефными. Вот и разведка припожаловала.
Видимо, опасаясь засады, самоходки не рискнули ворваться в село по центральной улице, а решили обойти его по склону холма. Деревушка для немцев теперь как на ладони.
Все ясно. Теперь надо мчаться во весь опор в Огульцы и доложить штабу о самоходках. Быстро усаживаемся в розвальни. Коваленко за кучера. Кони срываются с места. Повернув голову, гляжу на косогор, на самоходки. Подводу заметили. Все четыре ствола нацелены на нас. Мы живая мишень. Теперь уж ничего не сделаешь. Всякое на войне бывает. Из всякого положения можно найти выход. Но в подобное едва ли кто попадал: четыре орудия против повозки. Шансы уцелеть ничтожны. Разве только самонадеянность или плохая выучка вражеских солдат могут спасти нас. Закрываем глаза и ждем. Секунды кажутся вечностью. И словно в калейдоскопе, проносятся перед тобой видения далекого детства: старый домишко с развесистой березой у изгороди, лесистая сопочка — место всегдашних игр в казаки-разбойники. Вижу отца, высокого, плечистого, с доброй улыбкой. Встает передо мной и мать, такая славная, хлопотливая, заботливая. Сестра, братья...
И вдруг словно горохом ударило. Совсем рядом, у самого виска, просвистели пули — одна, другая, третья... Целая стая пуль... Вот где мне уготована могила! На Западном выжил, здесь — конец!.. А может быть, есть еще надежда. Потуже втянул голову в плечи. Кони наддали. Чуть левее, метрах в тридцати от нас, громыхнул снаряд. Второй ударил правее, рядом с хатой. В небо летят мерзлые комья земли.
Быстрее, быстрее, кони! Только бы доскакать до низины. Там мы в безопасности. Еще раз невдалеке ухнул тяжелый разрыв. Затем все стихло: лошади вынесли из смертной зоны. Самоходок уже не видно: они скрыты за бугром. И на этот раз смерть прошла мимо.
Снова жизнь, жизнь! Какими милыми кажутся и эти присыпанные снегом холмы, и это пасмурное небо, затканное лохматыми тучами, и улыбающиеся лица друзей!
Спрашиваем друг друга, почему промазали немцы? Ведь стоило только на какой-то миллиметр поднять прицел... Потому ли, что мы мчались по пересеченной местности и в нас трудно было целить? Или потому, что в экипажах самоходки сидели неопытные юнцы, только недавно прибывшие на передовую? Туго сейчас у Гитлера с кадрами...
Коваленко, остановив лошадей, отпрягает пристяжную. Во время обстрела ее ранило несколькими пулями. Из ран сочится кровь. На снегу алеют пятна. Раненую трясет мелкой дрожью. Она сразу же ложится на снег, судорожно хватает ноздрями воздух. Большой фиолетовый глаз печально глядит на солдат.
Коваленко сумрачно произносит:
— Сгинула на боевом посту.
Несколько секунд он стоит неподвижно, потом берет автомат и, поставив его на одиночный выстрел, всовывает в ухо лошади. Раздается глухой треск. Лошадь вздрагивает, вытягивается и затихает.
Коваленко отходит в сторону и говорит как бы сам с собой, ни к кому не обращаясь:
— Фашиста проклятого в упор могу из пулемета зризать, а вот животину жалко.
Мы знаем, что гитлеровцы этой зимой расстреляли в селе его жену с ребенком.
Спешим в Огульцы. Бодро бегут кони. Впереди, на взгорье, дорогу пересекает заяц. Шмельков вскидывает автомат, прицеливается. Заяц, перевернувшись, падает в снег. Подбираем, кладем в розвальни. Ощупывая мягкие, еще теплые заячьи бока, Лыков усмехается:
— Славное жаркое будет!
Зиганшин глядит с укоризной:
— Зачем стрелял? Зайцу жить надо...
Лухачев машет на него рукой:
— Эх ты, жалобщик! А зайчатина — первое блюдо.
Вот и Огульцы. По сторонам мелькают приземистые, в снежных шапках хаты. Шмельков спешит в штаб.
«Пойти в политику и вернуться» – мемуары Сергея Степашина, премьер-министра России в 1999 году. К этому моменту в его послужном списке были должности директора ФСБ, министра юстиции, министра внутренних дел. При этом он никогда не был классическим «силовиком». Пришел в ФСБ (в тот момент Агентство федеральной безопасности) из народных депутатов, побывав в должности председателя государственной комиссии по расследованию деятельности КГБ. Ушел с этого поста по собственному решению после гибели заложников в Будённовске.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Рассказ инструктора политуправления С. С. Шахова о походе «Щ-402», когда ее экипаж потопил три вражеских корабля.
Автор — бывший штурман тяжелого бомбардировщика. Он водил свой крылатый гигант по многим маршрутам: над горными хребтами Кавказа и Крыма, над лесами Брянщины и волжскими берегами, над огненной Орловско-Курской дугой и по глубоким вражеским тылам. В ужасе никли к земле оккупанты, когда над ними появлялись корабли авиации дальнего действия; с радостью встречали друзей с Большой земли народные мстители. В книге тепло, с любовью рассказывается о людях подлинного мужества — летчиках и штурманах, политработниках и техниках, внесших достойный вклад в дело победы над немецко-фашистской Германией.