Сквозь страх - [186]

Сдались чекистам двое раненых бандитов из шайки «Сизые орлы». И Олькеницкий начал проводить опознание трупов. К этому времени в главный корпус тюремного замка доставили пойманного бандита, что пытался с помощью веревочной лестницы бежать от чекистов. Он-то и признал в убитом пулеметчике, что лежал ничком у лестницы, самого Дядю Костю — главаря шайки. И оба других бандита подтвердили это. Правда, когда перевернули труп главаря лицом кверху, у одного из опознававших бандитов на лице появилось нечто вроде недоумения или удивления. Это не ускользнуло от внимания председателя губчека Олькеницкого, и он тщательно осмотрел тело убитого. Его подозрения усилились, когда установили, что на трупе нет никаких огнестрельных ран.

Дальнейшие ходы Гирша Олькеницкого были для всех неожиданными.

— Вот что, Аскар, — обратился он к своему сотруднику, — немедленно проверь: какая камера не заперта. Да будь осторожен! В общем, запри эту камеру!

Через несколько минут, грохоча сапогами по железной лестнице, Хайретдинов уже вернулся.

— Одиннадцатая камера, на втором этаже… Она открыта!..

— А там кто-нибудь сидит?

— Да, какой-то дюжий мужичина, изрисованный наколками. — Аскар недоуменно глядел на своего начальника. — Неужели это Балабанов?.. — начал догадываться Хайретдинов, пряча в карман оружие. — Неужели главарь подставил за себя заключенного?

— Похоже, что так. — Олькеницкий расставил посты и направился на второй этаж. — Почему у вас тут камеры не закрыты? — спросил он у надзирателя, неожиданно появившегося, перед ним.

— Аллах с вами, — растерянно пробормотал тюремный служитель, — этого не может быть. — Сутулый пожилой надзиратель еще больше ссутулился и загремел связкой ключей, будто они должны были подтвердить его слова. — Я проверял все двери до того, как началась заваруха со стрельбой.

— В одиннадцатой камере кто сидит? — спросил Олькеницкий тюремного служителя.

— Байрам Агзамов. Отпетый драчун-мордоворот. Одним словом, хулиган-костолом. Калечит всех, кто попадет ему под пьяную руку.

— А вы уверены, что именно он там сейчас сидит?

— А кто же? Да кто добровольно будет меняться местами с заключенным? — Надзиратель почесал подбородок и добавил: — На моем веку такого не бывало.

В одиннадцатой камере действительно оказался тот самый заключенный, о котором говорил надзиратель.

— Я ж вам говорил… — ободренно подал тот голос.

Председатель губчека вопросительно глянул на Хайретдинова: дескать, ты ничего не напутал?

— Именно одиннадцатая камера была открыта, — с обиженными нотками произнес молодой чекист.

Собственно, расчет Олькеницкого был прост: Балабанов, оказавшись в западне, сделал, на взгляд чекиста, единственный шаг — поменялся одеждой с одним из заключенных и сбросил того сверху, предварительно умертвив. Для пущей достоверности вложил в руки заключенному пулемет. Затем преспокойненько занял его место в камере. Вот и должна быть незапертой дверь его камеры: ведь некому было за ним задвинуть железный засов. Надзиратели-то, как мыши, все попрятались по щелям.

— А других открытых камер не было? — спросил председатель губчека своего сотрудника.

Хайретдинов отрицательно, с унылым лицом, покачал головой:

— Я все проверил.

— У вас тут из этого корпуса нет других выходов или каких-нибудь тайных лазов? — строго спросил Олькеницкий прибывшего начальника тюрьмы.

Тот вытянулся по-военному и ответил, словно в казарме:

— Никак нет!

— Почему в вашем хозяйстве разгуливают бандиты — это разберемся потом, — продолжал председатель чека, — а сейчас, пожалуйста, проведите обыск в этой камере.

Обыск в этой одиночной камере позволил найти у хулигана Агзамова напильник. Тот после небольшого запирательства показал: напильник дал ему несколько минут тому назад незнакомый заключенный из соседней камеры за то, что он, Агзамов, запрет дверь камеры снаружи.

Олькеницкий довольно улыбнулся: он еще раньше догадался, что хитрый Балабанов, предвидя ходы чекистов, заставил кого-то из заключенных запереть за ним дверь, чтоб не вызвать подозрений. Но на это не всякий пойдет, понимая, в чем дело. Вот главарь шайки и предложил Агзамову напильник за услугу…

Хайретдинов кинулся было к дверям соседней камеры, но его остановил председатель губчека.

— Подожди, Аскар, не торопись. А то можешь голову потерять. Уверен: Балабанов вооружен. Да и живым его надо взять. Только живым.

Олькеницкий подозвал к себе надзирателя и велел тому заглянуть в соседнюю камеру.

— А когда мы туда войдем, — напутствовал того чекист, — постарайтесь не дать преступнику применить оружие.

Все так и получилось. Когда в камеру быстро вошли чекисты, Балабанов, мгновенно сообразив, в чем дело, выхватил маленький дамский браунинг, но его моментально, с профессиональной удалью выбил надзиратель.

— Не надо, Костенька. Не надо, — тихо, вроде как уговаривая, произнес тюремный смотритель, — ты проиграл. Смирись.

Главарь шайки дико, по-звериному взвыл и схватил надзирателя за горло. Но тот, словно тренер-борец, демонстрирующий свое умение на показательных выступлениях, без суеты, резко ударил кулаками по ребрам нападавшего и тут же вторым ударом в пах заставил бандита скрючиться от дикой боли.